Психический статус: пациентка демонстрирует признаки агрессии. Тон настроения снижен. Высказывает суицидальные мысли. Внешний вид опрятный, присутствует чрезмерное, неадекватное пользование косметикой - не отвечает общественным нормам.
Ольга Артуровна дежурно оглядела подошедшую девушку. Выглядела та ни лучше, ни хуже, чем три дня назад при поступлении. Заведующая тогда еще подумала - экзальтированная девица.
Если эту Жанну умыть, она, пожалуй, оказалась бы миловидной. Но для этого пришлось бы хорошенько потрудиться.
Жанна-Марина, встав спиной к окну, уставилась на завотделением настороженным колючим взглядом.
Девица эта не выказывала особого желания лечиться, к врачам, и в частности, к Ольге Артуровне, относилась настороженно, а, пожалуй, и агрессивно. В глаза старалась не смотреть и слова цедила нехотя, будто снисходила до медперсонала[1].
Ольга Артуровна, глядя на нее, досадливо выдохнула:
- Марина, ну вы опять. Ведь я же вас просила. Где вы только ее берете-то, господи?
Та поджала губы и ничего не ответила. Макияж этой Жанны и здорового бы напугал.
- Марина, я вас очень прошу не красить хотя бы губы, - мягко, но убеждающе проговорила заведующая. - У нас тут больные люди. Вы ведь сами понимаете.
Девица была одета в черное с ног до головы. Черный спортивный костюм, иссиня-черные волосы - крашеные, разумеется. Макияж такой, что зрачки посреди противоестественно-толстых век кажутся рыбками в аквариуме. Даже кеды у нее были черные. Единственное, на чем безапелляционно настояла завотделением - немедленно смыть лак с ногтей: мало ли что, по состоянию ногтей определяли гипоксию[2]. Зато разрешила оставить в ушах тоннели - никогда Ольга Артуровна не понимала этой примитивно-дикарской моды - и все эти серьги в самых неожиданных местах.
При условии, что девушка сотрет черную помаду. Которая превращала ее лицо в чудовищную маску, которой впору было стращать непослушных детей.
И сначала та обещание выполнила - тем более что помаду у нее изъяли, - но три дня прошло, и Жанна, непонятно откуда и как, добыла новый патрон.
В ответ на отповедь девица угрюмо молчала, покусывая нижнюю губу, отчего на кончиках зубов проявились черные отпечатки.
Ольга Артуровна махнула рукой, отметив про себя, что нужно сказать сестрам - пусть изымут помаду.
- Как вы спали ночью, Марина? - заведующая взяла тот доверительный участливый тон, которым и говорила обычно с пациентами. Когда каждый второй норовит выпрыгнуть из окна, а каждый третий может броситься на тебя саму - поневоле начинаешь осторожничать.
- Спала? - неожиданно оживилась девица. До того она со скучающим видом смотрела куда-то в сторону, но тут вдруг проявила к разговору живейший интерес. - А вы думаете здесь можно спать? - взвилась она негодующе. - Вы на эти кровати сами пробовали ложиться? Когда...
- Вам неудобно спать или не хочется? - мягко уточнила завотделением, демонстративно не обращая внимания на вызывающий тон пациентки.
Та замялась и ощетинилась:
- Да если бы даже я хотела, - невнятно начала она. - Тут только глаза закроешь, прибегает эта ваша... Она меня за ночь пять раз разбудила! - все в ней было колючее, неприязненное. Внешний вид, выражение лица, речь, взгляд. - Она чокнутая, она меня с ума сведет!
Девушка сунула руку в карман, выудила оттуда сушку, сунула в рот и громко, вызывающе захрустела.
- Она не чокнутая, а пациентка, - мягко напомнила заведующая. - И вы тоже, - со значением добавила она.
- Что вы мне рассказываете? В других больницах к пациентам отношение совсем не такое. Когда я лечилась в Бадене, меня...
- Ну, вы сами понимаете, Марина, - Ольга Артуровна сделала примирительный жест, - у нас таких возможностей нет, мы же не в Бадене. Так чем вам Инга не угодила? - вернула она разговор в прежнее русло.
Инга Добронравова была головной болью Ольги Артуровны. Ну невозможно оказалось положить ее ни в какую другую палату. Пациентка-шизофреник донимала своими бредовыми рассказами о следящих за ней инопланетянах и эфэсбэшниках каждого, кто оказывался в зоне поражения. И до тех пор, пока нейролептики не снимали приступ, тишины и покоя от нее ждать не следовало. Ольга Артуровна и так постаралась положить ее в ту палату, где она принесет наименьший вред. Но - увы.
- Она всю ночь бродит. Эфэсбэшников своих ищет. Кому она нужна, чучело. - Раз начав, девушка уже не могла приостановить поток злобных кляуз. - Бедные эфэсбэшники, они при виде нее сами бы в окно выбросились.
- Ну ладно, - вздохнула заведующая, - я подумаю, что можно сделать. А как у вас аппетит?