— Не сомневаюсь, именно так она и думает. — Уорнер нахмурился. — А ты?
— Что?
Он дотронулся до влажной кудряшки, пляшущей у ее щеки.
— Ты хочешь заарканить меня?
— Нет. Конечно, нет.
Его пальцы скользнули по ее голове и замерли на затылке. Она попыталась убедить себя, что внезапно охвативший ее жар не имеет никакого отношения к его прикосновению. В конце концов, сейчас просто очень жарко.
— Это плохо, — пробормотал Колин, изучая каждую черточку ее лица. — А мне-то казалось, что ты положила на меня глаз.
Джо не знала, что сказать на это. Воздух вокруг них был напоен ароматом роз, запахом свежевскопанной земли и какой-то таинственной энергией, которая притягивала их друг к другу. Как и вчера в спальне, у Джо появилось странное ощущение того, что она стоит на пороге какого-то важного для себя, чудесного открытия.
— Давай доведем до конца то, что мы начали вечером, — прошептал он, привлекая ее к себе.
Разум протестовал, но тело легко повиновалось ему. Джо закинула голову назад, и губы Колина нашли ее губы. Его поцелуй сначала был нежным, волнующим, осторожным… и таким сладким…
Джо отдавалась неведомым прежде ощущениям, инстинктивно прильнув к нему; ее руки охватили его плечи, из груди вырвался низкий стон… Желание обострило все чувства, и хотелось лишь одного — чтобы он никогда не отпускал ее.
Но Джо не могла знать, что и на Колина поцелуй произвел такое же впечатление. Загнанное куда-то в глубь его существа, придавленное гневом и чувством вины, желание постепенно освобождалось от оков и неумолимо охватывало его тело. Он понимал, что должен немедленно отпустить ее, взять себя в руки. Увы… Джо вздохнула, и этот невинный звук распалил его еще сильнее. Колин крепче прижал девушку к себе и впился в ее губы с таким отчаянием, что это удивило даже его самого. Как же давно он не обнимал женщину, как давно не позволял своей крови кипеть от страсти!
Впрочем, все было не так, как раньше. Колин никогда в жизни не испытывал подобных чувств — ни до, ни после свадьбы. Желание никогда с такой силой не охватывало его, как сейчас, с этой хрупкой незнакомкой…
Оторваться от нее было нелегко. Подняв голову, Колин увидел, что она еле стоит на ногах, и ему пришлось поддержать ее. Наконец, взяв себя в руки, Колин отступил назад. Джо в растерянности смотрела на него.
— Меня ждет Эва, — пробормотал смущенно великан, словно это каким-то образом могло объяснить то, что сейчас произошло между ними.
— Тогда тебе лучше идти.
Колин не двигался.
Вздохнув, Джо стала собирать разбросанные инструменты. Ему хотелось видеть ее лицо, знать, о чем она думает, что чувствует. Ему хотелось… Черт! Ему хотелось гораздо большего, чем он имел право просить.
Резко повернувшись, Колин пошел прочь из сада.
Джо присела на край скамейки. Закрыв глаза, она положила руку себе на грудь. Казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди, она едва дышала.
Господи! Никогда в жизни Джо не испытывала ничего подобного! Колин только что приоткрыл новый, неведомый ей мир, в котором столько потрясающих ощущений.
Она оглядела сад. Краски стали ярче, ароматы — сильнее, пение птиц — громче и чище. В кончиках пальцев запульсировала кровь, когда Джо вспомнила, как они прикасались к мускулистым плечам Колина. А на припухших губах чувствовался вкус его поцелуев.
Прежние инстинкты подсказывали ей бросить машину и как можно скорее уехать из Саммерсвила, но какое-то новое, более сильное чувство призывало ее остаться и узнать, какие чудеса могут произойти с ней здесь.
Джо не знала, как поступить. А потому решила посидеть в саду и подождать, пока аромат роз не успокоит ее.
Колин застал Эву в своем кабинете у окна. Едва он закрыл за собой дверь, как пожилая женщина резко обернулась.
— Как ты мог сделать такую мерзость?! — громко вскричала она, забыв о своих манерах.
— Что же я сделал? — Пытаясь выиграть хоть немного времени, Колин медленно обошел стол и попытался сконцентрировать внимание на своей теще, а не вспоминать недавнюю сцену в саду. Это было очень непросто. Джо с такой страстью отвечала на поцелуи, что его тело до сих пор горело от желания.
Эва прищурила глаза.
— Нечего тут корчить из себя невинного барашка! Ты должен выгнать эту особу! Я требую, чтобы через три недели, когда Саманта вернется домой, ее здесь не было!
— Позволь мне объяснить тебе кое-что, Эва. — Взяв карандаш, Колин стал медленно крутить его в пальцах. — Я не собираюсь исполнять твои приказы. И если мне вздумается устроить здесь гарем, я сделаю это, вот так-то!
— Ничуть не сомневаюсь, что баб, которых ты водил сюда все годы после смерти Мишель, достаточно для того, чтобы составить гарем! — злобно парировала Эва.
— Сэм подтвердила твои предположения?
— Можно не сомневаться, что ты хорошо подготовил ее к моим вопросам. Девочка вечно защищает тебя. Да, ты ничего собой не представляешь, ты — полное ничтожество, но, к несчастью, ты — единственный из родителей, кто у нее остался.
Господи, как же он ненавидел встречи с этой женщиной! Колину приходилось по нескольку раз в год терпеть их, но сейчас просто не было сил выслушивать ее ругань. Он устал. Прошедшая неделя вымотала его физически. Его непредсказуемая реакция, вызванная близостью Джо, вымотала Колина эмоционально. И теперь ему хотелось всего лишь покоя, хотелось побыть хоть несколько часов одному, чтобы привести в порядок мысли и чувства. Но, видя полный ненависти и отвращения взгляд, он понимал, что ближайшее будущее покоя и мира ему не принесет.
— Я не привезу Саманту назад до тех пор, пока эта женщина остается в твоем доме, — твердо сказала Эва.
Несколько мгновений Колин молча смотрел на нее.
— Тогда я позвоню судье Эбботту и спрошу его, как он к этому отнесется, — пригрозил доктор Уорнер.
Глаза Эвы злобно вспыхнули.
— Ах вот как! Пожалуй, я позвоню ему первая и полюбопытствую, как он отнесется к твоей дикой выходке! Ты — неподходящий отец для Саманты. Дочь моей Мишель заслуживает лучшего.
Карандаш хрустнул в пальцах Колина — лишь этим он выдал свой гнев. Уперевшись ладонями в стол, Уорнер наклонился вперед и заговорил, четко произнося каждое слово:
— Дочь Мишель любят и заботятся о ней. Она нормальная, хорошая девушка, и единственное, что тревожит мою дочь и вызывает ее недовольство, — так это то, что она живет в маленьком городке. Кстати, должен добавить, что вот уже много лет именно ты настраиваешь ее против жизни в Саммерсвиле и подпитываешь ее воображение.
— Мне не надо ничего подпитывать, — огрызнулась Эва. — Девочка ненавидит здешнюю жизнь. Как ненавидела ее Мишель.
— Как только Сэм исполнится восемнадцать лет, она сможет уехать. Моя дочь так же свободна, как была свободна моя жена.
— Слишком высокая цена за подобную свободу, Колин. — Голос Эвы был полон злобы. — Мишель смогла освободиться от тебя, лишь перейдя в мир иной.
Уорнер глубоко вздохнул, пытаясь вернуть себе самообладание и сдержать закипавшую ярость. Этот разговор не был похож на обычный обмен колкостями, нет, он обретал все более угрожающий и безобразный оттенок.
Колин выпрямился.
— Эва, битва между нами закончилась много лет назад. По закону я стал опекуном собственной дочери, а ты имеешь лишь право посещения. Шестнадцать лет мы находили общий язык. Так почему ты именно сейчас затеяла эту нелепую перебранку?
— Я собираюсь поведать Саманте все подробности смерти Мишель! — прошипела женщина.
— Нет! — невольно выкрикнул Колин: эта угроза повергла его в шок.
Теперь уже Эва оперлась руками о край стола и наклонилась к зятю, прожигая его полным ненависти взглядом.
— Девочка имеет право знать, что ее отец — убийца.
— Черт побери! — Колин едва сдерживался, чтобы не перемахнуть через стол и не ударить Эву. — Ты не имеешь права навязывать свою извращенную ложь, которую называешь правдой, моей дочери.
— А ты… Ты уничтожил мою дочь! — взвизгнула Эва.