А потом ко мне приблизились благородные сверстники царевича, окружили и стали расспрашивать. Я вначале совсем растерялась, низко опустила голову, отвечала тихо. Но потом собралась с духом и оправилась от первого смущения. Тут-то и представился мне случай убедиться в высоком благородстве и добром снисхождении прекрасного царевича.
Юные герои из свиты Эйндакоуммы отправили почтенного ната, надзирающего за озером Навада, на Северный остров, чтобы достал для них пасхоу[65] с чудотворного древа желаний падета. Бедняга нат, пыхтя и отдуваясь, с трудом принес им царские одеяния, исполнив поручение немедля. То были и впрямь роскошные пасхоу причудливых расцветок и с золотой отделкой. Но юные соратники царевича остались недовольны: «Отчего ты принес нам пасхоу ценою в тысячу, а не в сто тысяч золотом? По-твоему, для наших чресел хороши и такие?»
Рассерженные молодцы схватили незадачливого ната и гибкою лианой привязали к стволу гвоздичного дерева. Несчастный старец кричал от боли и призывал на помощь, но ему заткнули рот шершавым кляпом из мясистых тычинок с пряной пыльцой от цветов ганго[66]. Нат извивался и мычал, и его тоскливые стенания наконец достигли золотых ушей царевича.
«Не смейте трогать ната! — повелел тут милосердный Эйндакоумма. — Пусть мирно продолжает жить в своей обители. А уж я своею властью добуду для вас лучшие пасхоу из ткани небесных облаков ценою в атиндже[67] — ведь вы должны прилично одеваться... Но вашим поведением я недоволен: как могли вы поступить столь грубо и жестоко? Запомните, что сердце государя исполнено любви, доброта и сострадание соперничают в нем, и без ответного чувства я не в силах наслаждаться жизнью. Оттого покинул я свой дивный пятистенный град, оттого и поселился здесь, в лесной обители из бивней диких слонов. Разве неведомо вам это?»
Так изволил наставлять их царевич Эйндакоумма. А горемычный нат, вновь получив свободу, был рад без меры и, счастливый, тотчас же убрался восвояси.
Слушая и наблюдая это, ваша раба не могла сдержать трепета в груди: дыхание мое затмилось, в глазах нежданно все померкло, какой-то страх сковал меня, по телу поползли мурашки... Перед собой ничего не видя и слова дельного сказать не в силах, а лишь бессвязно что-то бормоча, я протянула благовонные цветы навстречу золотому лику. Приблизиться же к благодатному владыке не смогла... И тут услышала я дивный глас: «Мне ведомо, что благородная царевна, отправив всех вас с важным поручением, нетерпеливо ожидает возвращения. Не медлите ж, к чему ее тревожить! Пусть не узнает ваша госпожа ни суеты пустых волнений, ни горечи напрасных ожиданий!»
Вняв мудрому совету, я тут же, не замечая ничего вокруг, с почтением поклонилась и распрощалась. А после, кликнув всех служанок, без промедления пустилась прочь, покинув дивные чертоги Эйндакоуммы, спешила к золотым стопам моей любезной госпожи...
Внимая утешительным словам красноречивой Ятимоутты, юная царевна Велумьясва мало-помалу совсем успокоилась и вскоре безмятежно задремала на мягком и роскошном ложе.
Как только рассвело, царевич Эйндакоумма призвал своего преданного сподвижника Пинняхату и повелел:
— Попытайся проникнуть в город на Горе Ароматов.
С готовностью приняв поручение, Пинняхата немедля собрал испытанных соратников — таких, как Яммания, Балананда, Дейббатота, Даммавата, Тиссаназа, Тамбавара, Тукхамана, Таббазейя, Пурейттара и многие другие, им не уступающие, — и во главе тысячи воинов отбыл к Горе Ароматов.
И вот как только две верные подруги царевны Велумьясвы — Падуматейнги и Ятимоутта — вышли из Благовонных покоев Обители Отдохновения ната Садутакхи, направляясь мыть волосы, то сразу же нежданно-негаданно и встретились с воинами Пинняхаты; сам военачальник тем временем выспрашивал дорогу в Обитель Садутакхи. Остановившись в подобающем отдалении, скромная Ятимоутта склонилась в почтительном приветствии и тут же осведомилась о цели путешествия столь многочисленного отряда воинов. На это Пинняхата сказал:
— Мой славный повелитель желает знать, известно ли царевне о нашей давешней беседе? Как приняла ваша прекрасная госпожа благие доводы и предложения? Вот с этим царевич и послал нас. А здесь мы остановились и пытаемся выяснить дорогу в обитель вашего отца!
Сообразительная Ятимоутта вмиг поняла, что ей не подобает — да и не под силу! — одной беседовать с пришельцами, а потому тотчас же незаметно отправила догадливую Падуматейнги в жилище ната Садутакхи известить о появлении тысячи воинов во главе с Пинняхатой и попросить о помощи. Та же, исполнив просьбу, без промедления вернулась — уже со свитой в пятьсот прислужниц. Зорко наблюдавший за этим Пинняхата с усмешкой проговорил:
— Оказывается, прелестные жительницы Рубиновых чертогов, раскинувшихся на вершине Горы Ароматов, не только славны обходительностью и всеми пятью достоинствами женской красоты, они к тому же еще сообразительны, умны, хитры, ловки, все чувствуют, предвидят, успевают, все как должно обдумают, решат, исполнят... Однако трудно вам тягаться с юным властелином всех царств на острове Забу, владеющим магическим оружием, которое побеждает любых врагов, и чудотворным кристаллом — даром самого божественного Тиджамина! Ведь благодаря своей безмерной власти и силе сверхъестественного знания царит он и над всею твердью земной, и над водой, искусно управляя и людьми, и галоунами, и нагами, ибо суждено ему в будущем стать не кем иным, как Просветленным. И вот сей славный государь, движимый всесильной любовью к владетельнице Рубинового дворца, проделал дальний путь и наконец приблизился к заветной цели. А вы, капризные создания, всё не желаете и пальцем пошевелить, чтобы устроить его судьбу и счастье своей владычицы. Ну если будете упорствовать и впредь — пеняйте на себя: сиятельный потомок Тиджамина взовьется ввысь и, золотыми шагами вмиг измерив небесное пространство, появится на Горе Ароматов, подхватит юную царевну и унесет с собою. Не этого ль вы жаждете?
А то еще наш благородный господин способен прорезать земную толщу, как лист пергамента, и уйти вглубь на двести сорок тысяч локтей; прокравшись под землей, он может внезапно выйти на поверхность и тайком похитить прекрасную хозяйку Града Ароматов. Не этого ль вы ждете?
Ужель вам непонятно, что царевич и царевна предназначены друг другу судьбой, что наш властитель любит и лелеет мечту соединиться по любви в браке с госпожой Рубиновых чертогов. Потому он и решил великомудро, что будет действовать согласно, мирно, с почтительной любезностью и лаской, дабы осуществить задуманное?! Однако среди вас нет ни одной, которая хоть словом или намеком помогла бы начатому делу. Ну, как тут не подумать, что всем вам более по нраву власть и сила?! Когда царевну унесут по воздуху или сквозь землю, вы вряд ли сможете препятствовать чудесному деянию...
В своем искреннем негодовании Пинняхата все больше распалялся.
— Конечно, где уж нам тягаться с властелином небесного орудия! — вступила тут в беседу рассудительная Падуматейнги. — Если ваш могучий и неукротимый государь задумает прибегнуть к силе, как вы нам только что сулили, кто помыслит о сопротивлении? Однако если он и впрямь исполнен добродетели, радеет лишь о благе, то должен действовать по справедливости: искреннее чувство и нежное сердце всегда его направят на путь смиренной надежды, терпеливой ласки, мягкой настойчивости. Не грех и вам всем поступать в согласии с высокими порывами души, памятуя о снисхождении. Вы же печетесь лишь о том, как поскорее заполучить желанную добычу. Грозите, что господин ваш явится из-под земли или примчится по небу, чтобы украсть царевну. Ужели вам неведомо, что, совершив такое, он счастья не добьется? Но нет, я твердо верю, что славный ваш повелитель, если он и впрямь велик и мудр, поступит иначе: неспешная надежда, мягкое упорство и хитроумная уловка доставят ему желанную победу.
65
66