Любезная фея нам только что поведала историю о том, как натиск и грубая сила терпят поражение, а ласковая вкрадчивость одерживает победу: те государи, что обладали умением летать по воздуху, проходить сквозь землю, менять облик, вселяться в любое тело или владеть магической стрелой, успеха в своих делах не достигли; у цели оказался лишь сладкогласный, покорявший всех и каждого чарами своих речей. По-вашему, выходит, только нежной лаской, кротким смирением можно достичь заветной цели! Царь Сария привлек всех встречных волшебным сладкозвучием, разжалобил униженными просьбами; вам кажется, что был он кроток и безропотен, однако втайне все же действовал настойчиво, с расчетом, без колебания стремясь к желанному предмету. А вот в моей истории царевич Падейгга тоже был почтителен и ласков со слоном Схаддантагазою, кормил его и холил, не помышляя о насилии, да только оказался слишком робок и медлителен — время прошло, а все его усилия и старания пропали даром... Кто же прав? Что истинно? Медлительная кротость или стремительное упорство? Если призадуматься, то можно вспомнить немало притч, в которых говорится о пользе быстрых действий... Судите сами! Позволю себе вновь, не соблюдая очередности, напомнить вам еще одну историю о том, как промедление мешает благополучию.
В давние времена у государя Затарупы, правившего в стране Пинсалави, и его супруги, царицы Кинсанадеви, была дочь-царевна по имени Памоуттагива. Когда она достигла брачного возраста, то уже владела всеми пятью достоинствами женской красоты и трудно было найти ей соперниц. И вот предусмотрительные родители, стремясь уберечь свою дочь от мужского глаза, поселили ее в недоступном дворце из золота нарани в окружении пятисотенной свиты.
В ту же самую пору четыре родные сестры — небесные феи Бирани, Тукханти, Кальяни и Випами, дочери некоего ната-гандаббы[72], — одновременно понесли от соития с государем натов Манутихой. И вот на десятый месяц им приспело время родить. Бирани произвела на свет сына, блиставшего и сверкавшего, точно золото, красотою своей затмившего всех отпрысков богов, и нарекли его за это Рупатара, что означает «Прекраснотелый». Кальяни произвела на свет сына с нежным и ласковым голосом, покорявшим и ухо и сердце, будто волшебное пение царя птиц Гаруды или баюкающие речи государя Брахмы[73], и нарекли его за это Таддатара, что означает «Сладкогласный». Випами произвела на свет сына с чудесной кожей, гладкой и нежной, манящей и успокаивающей, мягкой, словно бархат, пушистой, точно мех, и нарекли его за это Пхоттхаппатара, что означает «Ласковокожий». А Тукханти произвела на свет сына, пленяющего дивным ароматом, перед которым не смог бы устоять никто из смертных, и нарекли его за это Гандатара, что означает «Благоуханный».
Когда все четверо младенцев подросли и вступили в пору юности, их отец, царь натов Манутиха, сказал им: «О возлюбленные мои сыновья, отправляйтесь в мир людей и там, найдя себе достойную супругу, обзаводитесь домом и семьей!»
И вот четыре небесных юноши, вооружившись обоюдоострыми мечами, спустились в мир людей и прибыли в великую страну Пинсалави. Очень скоро среди жителей страны пошла слава о юных пришельцах — их красоте, благоуханности, сладкогласности и мягкости кожи.
Царь Затарупа как-то раз спросил про четырех юношей и услыхал в ответ: «Это, верно, сыновья государя-ната Манутихи!» — «Значит, все они отпрыски высокого рода!» — решил царь и велел приблизить их к своей особе.
И вот однажды государь страны Пинсалави, видя столь высокие достоинства в каждом из братьев, задумал сосватать их своей дочери — царевне Гамоуттагиве. Однако, равно любя и почитая всех четверых, он сам не смог остановить свой выбор ни на одном и в затруднении, призвав небесных юношей, так им сказал: «Каждый из вас любезен моему сердцу и дорог, как родной сын. И вот решился я с вами породниться, отдав в супруги свою дочь-царевну. Однако если я женю на ней одного из четверых, то остальные трое могут быть в обиде. По мне, так все вы одинаково достойны Гамоуттагивы, и я бы даже не решился предпочесть кого-нибудь другим. Пусть же избранником окажется тот, кто сумеет завоевать любовь и благосклонность самой царевны. Ступайте все в ее дворец и попытайтесь соблазнить мою неприступную дочь!»
И вот с благословения государя все четверо братьев отправились в золотой дворец царевны Гамоуттагивы. Первым поднялся в ее покои Таддатара — «Сладкогласный». Нежным своим голосом, изысканною речью привлек он внимание царевны, стал восхвалять ее красу, а уж после со всею пылкостью поведал о своей любви. Завороженная Гамоуттагива молча внимала его словам и, охваченная неведомым ей чувством любви, в порыве сильного желания, жаждая увидеть нежноголосого юношу, распахнула «Львиные двери» своих комнат. И тут она узрела дивную красоту другого брата — Рупатары — «Прекраснотелого». Не в силах ото рваться от небесного видения, царевна все смотрела и смотрела — теперь уже любовь ее предназначалась лишь ему. Но вдруг неожиданно подул легкий ветер, и ласковый его порыв донес до Гамоуттагивы чудный и пьянящий аромат, исходивший от третьего брата — Гандатары — «Благоуханного». Вдыхая сладкий и манящий запах, царевна уже была под обаянием нового чувства и всем существом стремилась к Гандатаре, любя лишь его, помышляя только о нем.
Наблюдая все это, четвертый брат, Пхоттхаппатара — «Ласковокожий», подумал: «Трех моих братьев царевна уже полюбила! Пора теперь действовать и мне!»
И тут, сделав вид, будто хочет поддержать усталую деву, он как бы невзначай слегка коснулся ее руки, потом незаметно обнял юную красавицу и прижался к ней. Ощутив мягкое и ласковое прикосновение, почувствовав нежное тепло и щекочущую дрожь бархатистой кожи юного небожителя, царевна вздрогнула, точно неведомый ток пронизал все ее тело до самых костей. В мгновение ока любовный взор и страстное желание смятенной Гамоуттагивы обратились к Пхоттхаппатаре, теперь она уже могла считать избранником его.
Вот так благодаря своим чудесным качествам все четыре сына небесного государя Манутихи легко завоевали благосклонность высокородной царевны Гамоуттагивы. Тогда и оказалось, что дочь царя Затарупы не может отринуть ни одного из братьев, ибо ни к кому из них не питает отвращения и каждый ей по-своему дорог и мил. Слушая первого, она радостно ему внемлет: глядя на второго, она не в силах отвести восторженного взора; вдыхая аромат третьего, она томится любовною жаждой; а лишь коснувшись четвертого, уже готова отдать себя ему. Как же было ей выбрать достойного мужа? Любя их всех, царевна в отчаянии гадала, кого же предпочесть, кто из четверых ей дороже и желаннее! Прикидывая и так и этак, десятки раз меняя свой выбор, царевна, как ни старалась, была не в состоянии отвернуться от троих ради четвертого. Вот и жила она в одиночестве в своем роскошном золотом дворце, не ведая, как поступить. А между тем время шло, тянулись бесконечные дни, царевна старилась, и красота ее заметно увядала... Что же до братьев, то им наскучило смиренно дожидаться выбора царевны, терпение их постепенно иссякало, любовь слабела и хирела. И вот однажды, собравшись вместе, они посовещались и решили искать себе супругу в других местах. Расставшись миролюбиво, по-братски, они разошлись в разные стороны. А царевна Гамоуттагива, точно дитя, пристрастившееся к сладким плодам, думала уже только о четырех братьях и всю жизнь любила лишь их одних.
История эта весьма назидательна, не так ли, мои благородные слушательницы? Разве подобное не может случиться и с вашею госпожой? Всю жизнь проводя в заповедном граде, как царевна Гамоуттагива в золотом дворце Пинсалави, и ожидая достойного супруга, вдруг встретится с тремя или четырьмя женихами сразу: один ее привлечет внешностью, другой понравится силой своей, третий покорит добродетелью! И вот она полюбит одновременно нескольких, как полюбила Гамоуттагива, а главное — не решится выбрать самого желанного. Что же ей тогда делать, как не сидеть до старости в одиночестве или согласиться выйти замуж за кого попало?!
Хоть стран и государств на свете много, все же во владениях Тиджамина, не говоря уже о четырех великих островах, включая остров Забу, вам не сыскать — выбирай вы даже из сотен тысяч! — столь славного, мудрого и сильного героя, который бы посмел соперничать с великим нашим господином Эйндакоуммой! Однако помните: пусть он праведен, мудр, терпелив — все же не стоит бесконечно испытывать его благосклонность; ведь не ровен час, а может случиться, как в только что изложенной вам притче!
72
73