В следующий раз, когда вы соберетесь нас навестить, я, без сомнения, сразу проведу вас к особе властителя. Так будьте же благоразумны, действуйте во имя нашей общей пользы — с умом и осмотрительностью, помня о высокой цели, не отступая с избранного пути ни здесь, ни там, — нигде, ни в чем!
Так завершил свою пространную тираду Пинняхата. На это Падуматейнги и Ятимоутта сказали:
— Когда бы в месяце тазаунмоун вы сумели принести для украшения покоев царевны в Рубиновом дворце цветы тараби[80] с золотистою пыльцою, что раскрывают почки и распускаются к началу лета, то уж тогда вы смело, не колеблясь, смогли бы доложить его высочеству о том, что нынче срок благоприятный, согласие получено и приглашения в Рубиновый дворец недолго дожидаться!
При таких словах находчивый Пинняхата от удивления застыл на месте, ушам своим не веря: пусть даже предложение небесных фей на первый взгляд невыполнимо, но если уж речь зашла о цветах в подарок, то, значит, дело близится к развязке, притом благополучной. Тут радости его не было границ, и он вскричал:
— Что стоит сведущему в магии царевичу достать зимою летние цветы? Мне довелось когда-то собственными глазами видеть, как хитроумный Эйндакоумма (еще тогда мы жили на родине в Яммании) силой своих чар заставил расцвести засохшую от старости смоковницу, хоть это было вовсе не по времени, — все дерево покрылось тут же пышными цветами! Так будет и теперь: если появилась в том нужда — ко времени или нет, — а уже непременно добудем сколько надо цветов тараби. Что тут сомневаться? Вот, например, однажды приключилось, что в северном саду не плодоносило старое сандаловое дерево; прошел уже долгий срок, и ждать плодов не стоило. Но вот царевич повелел: «Пусть тотчас же все дерево покроется спелыми плодами, как заповедное древо желаний!» — и с этими словами метнул в сандаловое дерево волшебное копье: молниеносно острие впилось в плотную древесину, глядь! — на полузасохших ветвях вдруг стали появляться во множестве плоды, вбирая живительные соки, как щенки, которые сосут, изголодавшись, мать; потом они мгновенно созрели и налились... Выходит, как наш государь задумал — так и будет! Если у любезных фей имеются еще желания, то без стеснения пусть выскажут их все. Когда возникнет сильная потребность и душа чего-нибудь возжаждет — отриньте иные помыслы и стремитесь лишь к желанному. На этот раз вы долго колебались и упорствовали, словно страшась чего-то, а мы и вовсе пали духом... Однако после этих ваших слов уж для расстройства более нет причин!
Слушая торжествующего Пинняхату, феи явно присмирели — уже теперь они жалели об опрометчивости своего хитроумного предложения: ведь они-то рассчитывали завести в тупик и ловкого царедворца, и его господина.
— Вы запугали нас могуществом и славой вашего владыки. Как бы магическая власть и сила не принесли нам бедствия! Мы ревниво тщимся исполнить долг, соединив в любви высокородных ната солнца и фею луны. Задача не из легких. Недаром говорится: семь раз примерь — один раз отрежь! Не стоит горячиться и спешить, а лучше тщательно и кропотливо все проверить. В длинной-то веревке и запутаться недолго. Осторожность не помеха! Лишь терпеливым уговором добьешься толку. Вот потому уж будьте осмотрительны, как станете докладывать царевичу, не допустите какой-нибудь досадной промашки! Все, что достойно внимания, представьте тонко и умело, чтобы расположить к себе и к нам...
Беседуя так между собой, придворные девы Велумьясвы и сподвижники царевича Эйндакоуммы не скупились на разные примеры, назидательные притчи, изречения, поочередно стараясь склонить собеседников на свою сторону.
Тем временем уже спустилась ночь, и благородный сверстник царевича Пинняхата в сопровождении своих воинов покинул град на вершине Горы Ароматов и пустился в обратный путь на берег озера Навада к золотым стопам владыки своего Эйндакоуммы.
А в это время царевич Эйндакоумма как раз устроил потеху: велев собрать наловленных его дружинниками в лесах Хемавунты диких зверей — леопардов, тигров, львов, он приказал стравить их, дабы звери померились друг с другом силою; пока они до изнеможения сражались парами и грызлись, зрители бились об заклад, ставя, кто на одного тигра, кто на другого, — тем и развлекались...
В самый разгар потехи как раз и прибыл Пинняхата со своим отрядом. Не приступая с расспросами к посланцу, его высочество изволил удалиться в роскошные чертоги из слоновьих бивней, ибо солнце уже зашло и наступила ночь. Прошествовав в свои покои, царевич перед сном устроил прощальный прием для многочисленных придворных и, возлежа на мягком ложе, благосклонно расспросил Пинняхату о деле во всех подробностях. А преданный слуга поведал государю о том, что было и что слышал, ничего не пропуская, начав с того, как от взмаха крыльев мотылька поднялся ветер, подувший на царевну, пока она спала на драгоценном ложе, как от ветра распахнулась легкая рубашка и как потом царевна долго капризничала и сердилась. Выслушав до конца доклад ретивого посланца, властелин небесного оружия воскликнул:
— О любезный братец Пинняхата, поведай снова о твоих великих победах!
При этом юный царевич от радости хлопал в ладоши и громко хохотал, так что даже поперхнулся бетелем, который держал во рту. Но вот, успокоившись, довольный, опять принялся за расспросы, а верный его сподвижник, скромно склонив голову, вновь и вновь почтительно пересказывал царевичу события сегодняшнего дня.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ,
в которой рассказывается о том,
как придворные феи развлекали
царевну Велумьясву
А Падуматейнги и Ятимоутта возвратились в Рубиновый дворец, когда солнце уже зашло и на небе сияла луна. Поднявшись по массивным золотым ступеням крытой лестницы, над которой вились огромные наги и, сложив крылья, сидели диковинные кейннары, обе феи в сопровождении служанок прошли в покои царевны. Дворцовая опочивальня блистала изысканным великолепием убранства: все девять видов драгоценных камней, вкрапленных ровными рядами, напоминая причудливые тыквы, сверкали в отделке дверей и окон, впускавших в залу свежий ветерок; под просторным шатром восьмискатной крыши с украшениями из алмазов и изумрудов на роскошном ложе в форме дивного цветка ганго, мягком и теплом, как самый лучший белоснежный войлок из Китая, нежилась юная Велумьясва. Вокруг нее живописными группами расположилась ее свита — все девы были в ярких, переливавшихся всеми цветами радуги юбках, отделанных золотом, слегка прихваченных на тонких талиях, и в ажурных кофточках, сшитых руками небесных фей и украшенных изумрудными подвесками.
Для услады царственных ушей придворные музыкантши Хемамалла, Вунназота, Хемавела, Неза и другие исполняли пленительные мелодии, в которых искусно сливались звуки нежной лютни, печальной скрипки, призывных барабанов и веселого патталы. В музыку придворного оркестра причудливо вплетались песни, томные и ласковые, — их пели юные девы из Дворца Ароматов. В этих песнях говорилось о том, как прекрасный царевич славного рода из некоей неведомой страны соединился узами брака с прелестной дочерью властителя золотого дворца, нежностью и чистотою соперничающей с дивными лотосами райских садов. И вот в изумрудных чертогах, на ложе, сверкающем рубинами, они познали радость наслаждения. Под мерно льющиеся любовные песни усердные служанки, стоя на почтительном расстоянии, обмахивали юную царевну несущими прохладу опахалами и веерами. А песня все текла и навевала сладостные грезы...
80