Тут к царевне приблизились ее верные подруги — феи Падуматейнги и Ятимоутта. Тотчас ласкающий и нежный голосок Велумьясвы спросил:
— Ушли с утра и только ночью вернулись! Отчего бы это?
В словах царевны слышался укор, и Ятимоутта начала почтительно оправдываться:
— Мы, ваши рабыни, царевна, были в столь сильном беспокойстве и смятении, что даже позабыли о времени — день на дворе или ночь, не помнили, где очутились и куда нам идти, — вот и не смогли вернуться вовремя. Ах, нет ни сил, ни разумения поведать госпоже о том, что с нами приключилось!
— Ну, все теперь понятно, — притворясь обиженной, проговорила царевна. — Когда государь еще молод и занят в золотом дворце лишь детскими забавами — то бьет в барабан, то шумно играет, думая лишь о своих прихотях или капризах, — слугам раздолье: хотят — уйдут, хотят — вернутся, в самую рань — уже за оградой, а к ночи появятся — не ведают, где были, не помнят, с кем встречались... Не верю я ничему! Будь добра, матушка Махатала, расспроси Падуматейнги и Ятимоутту!
Услышав повеление царевны, Махатала, настроившись на нужный лад, принялась вышучивать опоздавших девушек. Видя, что Велумьясва, внимая ее речам, изволит улыбаться, она продолжала:
— Милые мои, что же это с вами стряслось? Видно, и впрямь вы заблудились! Может, зрение подвело или вдруг отшибло память? А может, наши обольстительные девы оказались в обществе высоких особ? Не кривите душою, поведайте нам о приятном знакомстве!
— Ох, любезная моя госпожа, — обратилась няня Махатала к царевне, — скорее всего здесь кроется какая-то тайна!
Тут в опочивальне поднялся невообразимый шум и смех, посыпались вопросы — один каверзнее другого, шуткам не было конца. Когда же понемногу все утихомирились, Ятимоутта наконец сказала:
— В серьезных делах шутить негоже! А уж подругам, право, не к лицу так смеяться над чужими бедами!
Тогда няня Махатала, решив, что уж теперь настало время говорить степенно, зашептала почтительно юной царевне:
— Сдается мне, милая моя госпожа, девушкам есть что порассказать о встрече с государем, властителем небесного оружия, который недавно прислал вашему высочеству ароматного сандала, или с его соратниками и слугами! Однако, хоть мне и было повеление выведать у Падуматейнги и Ятимоутты о случившемся во всех подробностях, — все же им, как видно, неохота отвечать при посторонних. Должно быть, есть там много деликатного — они ведь обе так о госпоже пекутся! Похоже, что порученное дело их расстроило, — у бедных такой понурый вид!
Так на ушко своему любезному дитяти шептала преданная няня Махатала.
— Чего же им печалиться о чужих делах? — оживилась Велумьясва. — Ну, говорите же скорее, я жду!
Не смея ослушаться царевну, Ятимоутта смиренно приблизилась к драгоценному ложу и почтительно доложила:
— Уж если речь зашла о ваших верных рабынях, то мы всей душой преданы госпоже и служим только вашему высочеству. О постороннем, о чужих заботах мы и не помышляем. А думаем всечасно и печемся лишь о вашей пользе, лишь о ваших радостях, удобствах и благополучии. Да разве стоило бы держать никчемных слуг, если бы они вдруг не стали соблюдать господскую выгоду? Однако мы в своем усердии не можем преуспеть и все стараемся напрасно...
— Что-то не пойму твоих намеков! — в нетерпении перебила ее царевна. — О каких делах и о чьей пользе идет речь? И почему вы стараетесь напрасно? Говори понятнее, а то уж и вовсе заморочишь мне голову!
Но хитроумная Ятимоутта остереглась поведать прямо обо всем, что случилось, а повела свою речь окольным путем:
— Осмелюсь я напомнить вашему высочеству про поговорку «Если господин благосклонен, то и слуге вольготно». Когда все совершается по доброй воле и с согласия государя, то не о чем говорить; но если золотые уши не внемлют донесению раба, если ложная гордыня делает владыку недоступным и гневливым, тут уж за всякое слово верного слугу ожидает кара и наказание. В надежде на ваше милостивое внимание, чтобы пояснить свою мысль, осмелюсь поведать госпоже историю, названную:
Рассказывают, что в давние времена на озере Пауккхарани жила и властвовала золотая птица — хинта[81] по имени Инзани с пятью сотнями своих подданных. Известно было также, что в то же время царь журавлей, которого звали Ниявутта, частенько проводил время и кормился в окружении многочисленной свиты на озере Таббакала. И вот однажды в той местности разразилась гроза, дул сильный ветер, хлестал дождь; молоденькая хинта по имени Уяни из окружения царицы Инзани заблудилась и, опасаясь урагана, не посмела лететь дальше. Потеряв дорогу на озеро Пауккхарани, она случайно залетела к берегу Таббакалы. Спустившись на воду, прелестная хинта тотчас нарядилась в одеяние из пяти лотосов и принялась беспечно резвиться в камышах. Тут и заметил ее царь журавлей Ниявутта. Решив добиться расположения юной красавицы, он обратился к ней с любовными речами, но Уяни отвечала так: «О царственный властитель журавлей, на озере Пауккхарани изволит править своим народом государыня Инзани. Лишь одна она достойна быть подругой венценосного владыки!»
И, сказав это, она полетела на свое родное озеро Пауккхарани.
С того дня как царь журавлей Ниявутта услышал о прекрасной хинте по имени Инзани, он потерял покой — не мог он уж более наслаждаться привольной жизнью, все тосковал и грезил лишь о царице озера Пауккхарани. И вот в один прекрасный день собрался Ниявутта и вместе с пятьюстами приближенных полетел на озеро, где властвовала Инзани. Прибыв туда, вся стая журавлей тотчас же опустилась на воду и начала кормиться. Заметив незваных гостей, царица-хинта прокричала: «Журавлям не место на нашем озере!» — «Любезная хинта, — ответил ей царь журавлей Ниявутта, — наше озеро Таббакала живописнее и красивее этого, к тому же у нас растут лотосы всех пяти лучших сортов. Их цветы так украшают озеро! Полетим туда со мною, о прекрасная хинта, будем вместе наслаждаться жизнью!»
Услышав зов Ниявутты, красавица Инзани рассердилась. «Не хочу лететь с вами, журавль и хинта не пара друг другу!» Тут-то и вмешалась юная Уяни: «О царица, на днях был сильный ураган, я сбилась с пути и случайно попала на озеро Таббакала. Там такая чистая, прозрачная вода, и все озеро покрыто драгоценными цветами лотоса. Озеро это прекраснее, чем заветное Нанда в стране натов. Вот в каком райском месте обитает славный царь журавлей Ниявутта со своим журавлиным народом. Поселились бы парой — были бы точно золото подле изумруда! Послушайтесь моего совета: без колебаний летите на чудесное озеро Таббакала! Супружеская жизнь с государем Ниявуттой сулит лишь счастье и наслаждение!»
Так убеждала юная хинта свою госпожу и царицу Инзани.
«Да разве журавль и хинта под стать друг другу? — вскричала властительница Пауккхарани. — Не к лицу мне такой союз!» И велела она своим подданным побить крыльями несносную Уяни. А сама царица гордо отвернулась. И сколько ни молил, ни уговаривал ее достойный Ниявутта — так согласия и не добился. Пришлось ему ни с чем возвращаться восвояси на озеро Таббакала.
Но вот однажды охотник Балабеда из страны Баянати пришел к озеру Пауккхарани, расставил силки и начал ловить беспечных хинт. Что ни день, убивая пойманных птиц, он варил их и поедал. Видя все это, царица Инзани и ее приближенные уже более не смели оставаться на озере Пауккхарани и полетели прочь. Однако жить вдали от воды им было невозможно, вот и опустились они на берег озера Таббакала, чтобы хоть немного подкрепиться. Увидав на поверхности воды прекрасные цветы пяти лотосов, Инзани поняла, что здесь и обитает благородный царь Ниявутта со своим журавлиным народом. Полная раскаяния и смирения, царица-хинта в сопровождении свиты явилась к Ниявутте с повинной, прося приюта и защиты. Повелитель журавлей с радостью простил ее, и с этого дня жили они до самой смерти в любви и счастье среди подданных своих — журавлей и хинт, также мирно и счастливо соединившихся в супружестве, не зная тягот и огорчений. И в эту пору безмятежного счастья, посреди любовных утех прекрасная царица Инзани вспомнила о жестокой судьбе юной хинты Уяни: в раскаянии своем, стремясь загладить несправедливость, супруга Ниявутты окружила изгнанную прежде хинту почетом и любовью и что ни день ее хвалила и ласкала...
81