А когда две царские семьи породнились, стали их государства Яммапура и Зеябуми точно две золотые пластины, спаянные в одну: зажили в тишине и покое, справедливо решая все дела государей, подданных и соседних стран, не ведая ни распрей, ни раздоров.
А ведь не расскажи царевна волшебную сказку, царь Бахоуттуда ни за что не отдал бы ее за простого смертного, пусть даже и по любви. И умная Нандамайя это понимала. Вот и пришлось ей постараться, чтобы вернее убедить отца. Недаром она ловила тонкие намеки хитроумных рассказчиков, прислушивалась к житейским советам, расспрашивала своих придворных и размышляла, как ей поступить. Ведь женский род хитер на выдумки! Следуя советам и подражая опытным подругам, избежала она риска и спаслась от строгой кары. И что же? Два любящих создания счастливо соединились, два царских трона с той поры были прочно связаны между собой тесною дружбой, и оба государства шествовали золотой стезей мира. Сколь велика и благодатна оказалась польза! Разве не стоит вашему высочеству серьезно поразмыслить над действиями царевны Нандамайи? Ведь, если хитроумно поступить, возмездие не страшно!
Так наставляла юную царевну ловкая Йоханамейтта.
— Что же, мне, выходит, надо научиться вашим плутням и обману? Влюбиться в какого-то царевича да еще и лгать на каждом шагу, притворяться, чтобы наверняка угодить во все четыре страшных места наказания[83]! Нет уж, благодарю покорно, я на такое не способна! — решительно проговорила царевна Велумьясва.
— Ах, ваше высочество, милая наша госпожа, — сказала тут Йоханамейтта. — Неужели вы могли подумать о нас так дурно? Дела людские требуют заботы — о том, что происходит в мире, должно поразмыслить... Мы все печемся и о вашей пользе, и о благе государства, где царствует ваш батюшка. В нашем старании нет ни лжи, ни плутней! В чем вы усмотрели хоть на волос обмана? Ваш батюшка не прогневится, лишь только все о благородном Эйндакоумме узнает. Он тотчас же изволит припомнить, что поведал ему когда-то мудрый Девадита, подробно объясняя вещий сон царицы, вашей матушки. Коль скоро вы с царевичем связаны самою судьбой, прошлой и будущей любовью, то ваш союз желанный и достойный!
Юная царевна с полной серьезностью внимала словам Йоханамейтты, однако все еще стыдилась и робела — столь уж близко касались заветных тем. К тому же смысл речей и возражений Ятимоутты, Йоханамейтты и других придворных дев до детского ее сознания еще не доходил. Хотя Велумьясва и силилась сдержать свои порывы, опасаясь выдать чувства опрометчивым признанием, все же мысль о прежней жизни, о любви в селениях натов, о суженом невольно наполняла ее душу счастьем и радостью грядущего блаженства. Не умея и не смея выразить столь сложное переплетение восторга, робости, сомнения, страха и надежды, она все более смущалась. Но вот умолкли феи, и с нежною улыбкой забылась царевна легким сном на драгоценном ложе.
Когда же свет зари вновь окрасил небо, верные прислужницы, как и подобает, приготовили своей царственной госпоже прозрачную и освежающую влагу для омовения, смешав ее с благовонным нектаром жасмина.
Прелестная Велумьясва лениво и томно нежилась на мягком и роскошном ложе, сверкавшем бриллиантами, изумрудами и золотом. Легкие прикосновения быстрых пальцев небесных дев ласкали и чуть щекотали царственную кожу, и, наслаждаясь, юная царевна еле слышно весело смеялась. Еще тончайшие сапфировые гребни не кончили ажурную прическу, а уж появилась дорогая чаша с искусною отделкой из «кошачьих глаз»; от чаши исходил чарующий аромат всех пяти самых лучших притираний и мазей[84], что были в ней с должным тщанием смешаны. Но едва атласный пальчик, чуть окунувшись в благовонный состав, влажный от душистых капель, приподнял драгоценные нити сверкающих волос и нежно коснулся царственных висков, как юная царевна вдруг прошептала:
— Не надо благовоний, мне что-то дурно, уберите гребни, голова кружится...
— Ах, ваше высочество, любезная наша госпожа, — стала тут увещевать ее няня Юпатара. — Когда увидит вас благородный муж, вам будет стыдно, оттого что не причесаны и не умащены благовониями! Не ленитесь же, отриньте неохоту! Запомните, что днем ли, ночью ли вы должны быть царственно прекрасны: наряжены как подобает, причесаны, надушены, умыты, а стало быть, негоже вам отказываться! Сегодня же тем паче!
— Это отчего же? — спросила ее царевна. — Что за день сегодня? И кто посмеет назвать меня ленивой? На что ты намекаешь?
— Неужто вы забыли, — продолжала Юпатара, — что вам поведала вчера Йоханамейтта о благородном царевиче Эйндакоумме? Так вот, любезная моя госпожа, сегодня выпадет благоприятный случай расцвести золотому цветку любви. Царевичу уж, верно, донесли, и он незамедлительно прибудет во дворец на Горе Ароматов. Эту новость потихоньку все друг другу передают. Если станете капризничать или будете продолжать детские причуды, то как сможет могущественный Эйндакоумма оценить ваше высокое благородство? Вам стоит побеспокоиться о том, чтобы произвести на юного героя должное впечатление!
— Ах, кто мне скажет, хорошо все это или дурно? Сколь опасны и пагубны эти хитроумные речи? На что тут решиться? А если пожалует сюда, в жилище наше на Горе Ароматов, этот царевич, вина падет лишь на вас, неразумных советчиц, неумелых наставниц. Я же, будто в тумане, ничего не ведаю! — так задумчиво рассуждала вслух юная царевна.
Слушая ее, Ятимоутта за спиной Юпатары незаметно тронула няню рукою: это был условленный знак.
— Милое мое дитя, наша благородная госпожа, — заговорила снова няня Юпатара. — Ежели и впрямь царевич прибудет в Рубиновые чертоги, неужто вы станете избегать его и прятаться, неужто не встретите суженого? А уж коли не скажете ни словечка, то будет стыдно перед посторонними... Негоже быть такой равнодушной, бесчувственной и неприветливой, не подобает забавляться любовью столь великославного и всемогущего властителя небесного оружия... Вот это уж стыд так стыд, срам так срам. При виде этакого нам, вашим верным слугам, останется лишь прятать лица да молить о снисхождении!
— Ах, няня, ну что случится, если я не стану говорить с царевичем Эйндакоуммой, скажи на милость! — осведомилась тут царевна.
— О госпожа моя и повелительница, — отвечала ей няня Юпатара, — вы, верно, все никак не можете взять в толк, чего мы вам желаем? Быть славною супругой властелина всех смертных, пред коим с почтением и робостью склоняются государи окрестных царств, ибо правит он всеми землями и странами людей, владычествуя на пяти великих горах — Живописной, Чудотворной, Ароматной, Черной и на Вершине Смелых. Усердные рабыни пытаются помочь вам достигнуть заветной цели. Худо будет, если, сюда явившись с благою мыслью, с добрым чувством, преодолев преграды и невзгоды, терпеливо прождав томительный и долгий срок, наследник Тиджамина так и не получит желанного ответа на призыв любви, без пользы, без успеха будет принужден воротиться в свои пределы. Сколь печален и горестен такой жребий! Разве госпожа не станет терзаться, коря себя за напрасную жестокость? А ведь до промаха недалеко! Об этом есть и старинная притча...
— Да я ведь ничего не замышляла против! И не звала его совсем. Он явился в наши края по своей воле. Ему не повезло, весь долгий срок прождал без пользы. Однако почему же мне надобно жалеть его и чувствовать свою вину? Вот этого уж в толк я не возьму никак! — возразила няне царевна Велумьясва.
— Беды не будет, если госпожа моя и благородный царевич из Дворца Слоновой Кости встретятся и узнают друг друга. Ведь эта встреча предопределена и высшею мудростию предсказана. Противиться же промыслу небес опасно. Чтобы убедиться в этом, госпожа моя, послушайте-ка своими золотыми ушками, что я вам поведаю. Есть старая и мудрая история.
83
84