Словам Юпатары вторили и прочие подданные царевны Велумьясвы. Не падая духом, они ободряли печальную властительницу Рубинового дворца, обещая ей удачу в любовном поединке со славным Эйндакоуммой.
За разговорами, шутками, смехом время прошло незаметно. А Падуматейнги и Ятимоутта, сильнее всех других жаждавшие счастливой встречи царевича с царевной и благополучной развязки, лишь с облегчением вздыхали, уж не имея сил ни петь, ни танцевать, ни веселиться; как воины, выигравшие битву на поле брани, они радовались молча, в душе переживая триумф победы...
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,
в которой рассказывается о том,
как царевич
Эйндакоумма посылает
на Гору Ароматов
надежного гонца
Царевич Эйндакоумма, призвав своего верного сподвижника Пинняхату, изволил вновь и вновь расспрашивать его о благородной деве с Горы Ароматов. Неоднократно повторяя свой рассказ, хитроумный царедворец всякий раз чуть приукрашивал его, ловко добавляя в слова Падуматейнги, и прочих фей то нежность, то приветливую ласку, то чистоту невинной юности, и тем делал его все более приятным и желанным для господина. Царственные уши его владыки без устали внимали возбуждающим речам, память Эйндакоуммы жадно вбирала новые подробности, пока наконец царевич, вдоволь насладившись повествованием Пинняхаты, укрытый тьмою ночи, не задремал на мягком ложе из белого бархата. А под утро, когда едва забрезжил свет, царевичу приснился дивный сон.
Ему снилось, будто, катаясь на золотой колеснице Тиджамина, он оказался вдруг в небесной обители натов — дворце Везаянда в селениях Тавадейнты. Повинуясь неодолимому желанию проникнуть в святилище небесных натов, направился он к дворцовым воротам, но, увидя, что они затворены, не посмел стучаться, а остался стоять снаружи. И вдруг неожиданно фея Тунанда распахнула перед ним заветные ворота, а фея Тусейтта спросила его:
— О царевич, разве тебе не ведомо, что путь в небесные чертоги свободен и открыт?
— Неведомо! — отвечал Эйндакоумма.
— Сегодня ночью фея Тунанда собственноручно отперла ворота. Входи же, если хочешь!..
Но тут царевич проснулся.
Лишь только рассвело, нетерпеливый Эйндакоумма тотчас же позвал преданного наперсника и слугу Пинняхату и рассказал ему свой сон. И тут искусный толкователь сразу объяснил, в чем тайный смысл предутреннего сновидения.
— Вчера, когда по вашему велению проник я на заветную Гору Ароматов, то вел я беседу с придворной феей Ятимоуттой и другими. Ваш сон, о государь, счастливый и верный знак того, что все, о чем просил я фей, успешно совершилось. Ворота в заповедных чертогах Везаянды гостеприимно распахнулись, в святилище небесных натов путь свободен! Это означает, что феи доложили обо всем царевне и золотые царственные уши раскрылись для приятной вести, а потом царевна, видно, дала свое благосклонное согласие на встречу с вами. Только так надо понимать нам любезные речи феи Тусейтты!
Выслушав столь благоприятное толкование своего странного сна, царевич был вне себя от восторга и тут же щедро наградил находчивого молодца: сняв с царственной десницы дорогой рубиновый браслет в виде извивающегося нага, отделанный девятью камнями, искусно сочлененными и переливающимися всеми ласкающими глаз тонами, благородный потомок Тиджамина вручил его Пинняхате, а после повелел:
— Ступай теперь же на Гору Ароматов и разузнай, что там происходит!
Послушный царедворец тотчас же пустился в путь, сопровождаемый сотней достойных сверстников царевича Эйндакоуммы...
А Падуматейнги и Ятимоутта со своей свитой в ту достопамятную ночь, после того как няня Юпатара искусными речами умилостивила царевну и госпожа вдруг проявила благосклонное непротивление, век не смыкая, бодрствовали до рассвета, не смея и помыслить о сне, с надеждой дожидаясь утра.
Но вот минула третья стража, затем пробили двадцать шесть раз в дворцовый гонг[86], и сапфировый небосвод окрасился нежным румянцем. Тут только Падуматейнги и Ятимоутта собрались идти в Обитель Отдохновения.
— Если уж решили вы отлучиться за дворцовую ограду, то ступайте, пока царевна не пробудилась, — сказала феям няня Махатала. — Коли проснется и примется расспрашивать — греха не миновать... Запомните, сегодня наш славный и могущественный государь, батюшка юной госпожи, изволит отправляться на праздник натов в горы Хевунта. Вам надлежит заранее предупредить царевича, что нынче ночью представится благоприятный случай!
Напутствуемые няней Махаталой феи Падуматейнги и Ятимоутта со свитой служанок покинули Рубиновый дворец и вскоре достигли Обители Отдохновения. Здесь их уже поджидали проворные сверстники царевича.
— Сегодня день, отмеченный судьбой! — проговорила будто случайно Ятимоутта. — Все благоприятствует свиданию ее высочества с великославным вашим господином!
— Так, значит, вещий сон сбывается! — радостно воскликнул Пинняхата.
— Какой сон? — спросила придворная фея Ятимоутта.
— Мне приснилось, — начал тут находчивый Пинняхата, — будто вы, любезнейшие феи, резвясь на небосводе, драгоценным трезубцем зацепили большую и яркую звезду. Оторвавшись от небосклона, она покатилась вниз и стала падать на землю. Тут уж я не долго думая встал на ее пути и, растопырив руки, поймал чудесное светило, а после с должным почтением отнес своему повелителю. Поклонившись, вручил ему чудесный дар, но в тот самый миг, как царевич принял в свои августейшие длани блистательную драгоценность, я вздрогнул и проснулся.
Поразмыслив над странным сновидением, решил я, что оно сулит удачу в нашем деле, что отступать от начатого нам теперь не следует. Прочно утвердившись в этой мысли, я с нею прибыл на Гору Ароматов. И тут как раз, точно по уговору, встречаюсь с вами, любезнейшие феи!
Стоит ли напоминать вам, сколь благословенна добродетель наших юных государей — словами и не опишешь их небесные достоинства. Мой властелин, повелевающий всем островом Забу, изволил так сказать: «Ныне и ни днем позднее я отправлюсь туда, чтобы воочию узреть прекрасную царевну!»
Ведь до сих пор лишь в мыслях и ласковых речах, что говорятся про себя, капля за каплей струилась его любовь... И вот, будто наты на небесах вняли страстной мольбе и оценили великое чувство, встреча с вами, о благородные девы, принесла благую весть о милостивом согласии вашей госпожи!
— Ах, любезный господин Пинняхата, — прервала его возбужденную речь Падуматейнги. — Начиная с той достопамятной ночи и вплоть до сегодняшнего утра мы не знали покоя. Хорошенько все обсудив и взвесив, посоветовавшись меж: собою и с другими, вновь и вновь мы убеждали царевну, не жалея ни просьб, ни посулов, вспоминая притчи и благие примеры, чтобы наконец услышать милостивый ответ. Вначале госпожа пугалась и стыдилась, потом хотела гневаться, но раз от разу становилась спокойнее, а под конец, когда мы снова приступили с уговорами, вдруг рассердилась — не унять! — и гневу ее не было предела. Пока сомнения и досада владели сердцем госпожи, мы все не смели даже приближаться к ней. Теперь же, когда царевна почивает, улучили время, чтобы отправиться в Обитель Отдохновения: все разузнать и обо всем поведать. А тут мы с вами и вашей свитой повстречались...
Ваша новость, господин Пинняхата, о том, что сегодня ночью его высочество решил направить золотые свои стопы в Рубиновый дворец, всех нас тревожит. Если царевич Эйндакоумма и впрямь намерен действовать своей небесной силой, то как бы не случилось греха! Но прежде спросим еще раз: неужели славный отпрыск Тиджамина желает появиться здесь именно сегодня ночью?
— А как же? — встрепенулся тут Пинняхата. — Ведь совсем недавно мы с вами столь пространно беседовали об этом: всё обсудили и пришли к согласию. Так я, не ведая сомнений, и считал, что дело наше улажено. С одной лишь этой мыслью припал я к золотым стопам моего государя и доложил о том, сколь благополучно мы здесь обо всем договорились. А дальше было так. В своем могуществе наш властелин не знает себе равных — божественная сила его беспредельна. Вот и изволил он сказать: «Грядущей ночью я намерен посетить четыре острова, подвластных Тиджамину, и обозреть небесные владения!»
86