Так доложил государю приближенный нат Садутакха. Благосклонно выслушав донесения князя леса, царь Малладева выглянул из-под пышного балдахина и внезапно узрел прекрасную царевну. Двое золотоликих оказались друг перед другом, взгляды их встретились, и в мгновение ока сердца обоих запылали — так жадно и стремительно впитывает прохладную влагу стократно отбеленный тончайший шелк, едва лишь опустят его в священную воду гималайских снегов. Точно две легкокрылые бабочки, понеслись друг к другу их души, полные любви и нежности, — радость и счастье хлынули через край, и в мыслях обоих родилась одна и та же мольба о будущем, молитва светлая и искренняя. Им обоим казалось теперь, что самой судьбой они были предназначены друг для друга и встреча их была неизбежна, любовь же до поры таилась в глубине их сердец, дожидаясь лишь знамения, — и вот оно явилось: царевна возжелала цветок ароматной мьиззутаки, ее просьба достигла ушей ната Малладевы, и он понял, что предначертанное свершилось...
Лишь только зашло солнце, Малладева сорвал два цветка мьиззутаки и, воскликнув: «Если суждено этому быть — прими их, о благородная царевна!» — протянул Туваннаяти благоухающие цветы.
Получив драгоценный дар любви, царевна вместе с тысячной свитой немедля возвратилась на родину, в Тудаттану.
Узнав про случившееся, все няни, все кормилицы царевны решили: «Не гоже это!» — и доложили обо всем государю с государыней.
Царевна же Туваннаяти с того дня больше не резвилась в прохладной воде Слоновьих озер, а все сидела в своем высоком дворце с семиярусной крышей, отделанном девятью видами драгоценных камней[41], и тосковала от любви, томилась неутоленной страстью, горевала и печалилась.
И царь натов Малладева, властелин Рубиновых чертогов на вершине Ароматной горы, потерял отныне радость и покой: не ведая сна, думал он свою думу, без устали тешил себя одним лишь воспоминанием, в воображении представляя свидание с царевной Туваннаяти, вновь и вновь расспрашивая придворных, сочиняя в уме любовные послания.
И вот наконец, будто очнувшись, государь-нат Малладева выбрал из своих сокровищ в дар любимой тысячу самых прекрасных и редких рубинов маномая[42] и, призвав верных сановников, сказал так:
— Если, следуя по пути добродетели, на всю жизнь соединюсь узами супружества с благородной царевною Туваннаяти, люблю которую искренне и пылко, то станут наши царства Тудаттана и Гандамадана единым целым, точно две стороны одной золотой монеты. Доверяю вам исполнить мое заветное желание!
С этими словами он вручил посланцам бесценные камни и царское письмо на золотой пластине, после чего отправил их в страну царя Тирейндарея и царицы Кальянавати.
Государь-нат Тирейндарей, получив послание, держал совет со своими придворными — министрами и военачальниками; а те единодушно согласились и доложили повелителю.
— Хозяин горного дворца из золота и рубинов, нат — хранитель благовонной мьиззутаки — государь могущественный и славный. К тому же он безмерно любит нашу юную госпожу и с искренним почтением об этом сообщает. Такого зятя отвергать не следует. Пусть же оба государства соединятся прочно, как будто спаянные ювелиром две пластины из золота нарани и забурей.
Выслушав придворных, царь натов Тирейндарей почел за благо принять их совет и повелел ответить государю Малладеве в велеречивом тоне с намеком на согласие.
Властитель Горы Ароматов воспринял этот намек как должно и был несказанно обрадован. И вот уже после многократных переговоров обе стороны выбрали благоприятный день для бракосочетания. Великий государь Тирейндарей и славная его супруга Кальянавати устроили пышное празднество и обильный пир в согласии с придворным этикетом, после чего в великолепном семиярусном дворце, отделанном всеми девятью драгоценными камнями, торжественно соединили руки молодых.
Как только два столь могущественных государя породнились, к ним во владение отошли все города и царства на трех горах, что высятся невдалеке, — на Пике Смелых, на Вершине Чудес и на таинственной Черной горе; с той поры тесть и зять сделались властителями пяти великих гор[43].
Целую неделю продолжались радостные торжества по случаю женитьбы ната Малладевы на прелестной фее Туваннаяти. Когда же семь дней истекли, молодожены отправились в Рубиновый дворец на Гору Ароматов; их славили и провожали все жители страны Тудаттана от мала до велика. Благополучно водворившись в сверкающих покоях из золота и рубинов, счастливые супруги, окруженные вниманием восьмидесятитысячной свиты придворных, познали радость искреннего чувства. Соединенные узами любви, они отныне были неразлучны, ибо ни души их, ни тела не желали расставания; так в неиссякаемом блаженстве справляли они сладостный праздник натов, вкушая лишь наслаждение.
И вот, когда на драгоценном ложе, истомленные восторгами страсти, царственные супруги, набросив легкое покрывало, окунулись в забытье, царице Туваннаяти привиделся странный сон. Ей снилось, будто солнце и луна с огромной свитой из небесных звезд направились по Млечному Пути и вдруг спустились по небесным ступеням в царство Ватаватти, а там расположились отдохнуть на вершине благовонного древа мьиззутака. Спустя немного времени солнце покинуло верхушку мьиззутаки и в окружении тысячи спутников поплыло в тень, которую отбрасывала страна Яммания, луна же, проводив его взглядом, вдруг соскользнула с дерева и двинулась к спящей Туваннаяти: легко разняв грудь царицы, светило сразу же проникло вглубь.
Тут напуганная фея вздрогнула и пробудилась с криком: «Спаси меня, супруг мой!»
Нат Малладева нежно обнял трепетавшую от страха Туваннаяти и спросил:
— Чем так испугана моя супруга?
В ответ царица пересказала ему свой сон. Лишь только рассвело, во дворец призвали ученого-брахмана Девадиту и сообщили ему о странном сновидении царицы Туваннаяти. Искусный предсказатель и астролог, умудренный знанием трех вед[44], так объяснил вещий сон благородной супруги Малладевы:
— Некоей достойной паре небожителей из вышнего селения Ватаватти — высокородным брату и сестре, жившим в супружестве во дворце натов, — выпал жребий покинуть небеса и возродиться вновь в стране людей. Спускаясь по ступеням небесной лестницы, они задержались отдохнуть на вершине золотой мьиззутаки; славный нат-супруг, явившийся во сне царице в виде солнца, отправился далее в страну Ямманию, в которой предначертано ему родиться. Благородная же его супруга-фея, явившаяся в образе луны, осталась здесь. А это означает, что в нынешнюю ночь ее величество царица Туваннаяти зачала и разрешится в должный срок царственной дочерью!
Итак, супруга ната Малладевы зачала. Когда же наступил десятый месяц и уже истекал полный срок, мир вдруг озарила яркая вспышка, точно выскользнула из драгоценного ларца невиданная жемчужина валахака — частица затвердевшего облака; это в небесном сиянии появилось на свет благословенное дитя — дочь Малладевы и Туваннаяти.
Искусные феи-прислужницы из свиты Туваннаяти заботливо восприняли юную царевну, отсекли золотой послед и совершили все, что надлежит делать при родах. А по прошествии семи дней во дворце торжественно совершили священный обряд, окропив новорожденную соком акации и воздав приличествующие почести, после чего поместили ее в роскошную колыбель. Надзиравшие за церемонией благородные наты — государь-дед Тирейндарей, государыня-бабка Кальянавати и государь-отец Малладева, — полные восхищения, в один голос изрекли:
— Юная царевна, рожденная Туваннаяти, воистину прекрасна: нежна, прелестна, безупречно сложена, сияет белизною кожи с зеленоватым оттенком, как самый редкий изумруд велурия!
Так восславив совершенство новорожденной царевны, все единодушно порешили назвать ее Велумьясва, что означает: «Дивный изумруд». Правители небесных царств — дед, бабка, отец и мать юной Велумьясвы — в своем могуществе не знали равных и всеми почитались; единственную их наследницу хранили как зеницу ока, для чего из многих тысяч верных и достойных прислужниц отобрали самых лучших, преданных, умелых, дабы они пеклись неусыпно о царевне: одни носили на руках, другие качали в колыбели, третьи кормили грудью, четвертые нянчили и развлекали, остальные заботились о прочих нуждах. Были назначены четыре главные кормилицы и няни — Ганатири, Юпатара, Мадузала и Махатала, у каждой под началом находилась сотня младших кормилиц, нянек и прислужниц — и все они по очереди пестовали благородное дитя.
41
43
44