И он поспешил убедиться сам в том, что вчера запер именно зайца Лёка. Он открыл окошечко над дверью, заглянул в комнату и ехидно крикнул:
— Доброе утро, дорогой Мор-Мак!
— Я не Мор-Мак, — смиренно признался заяц.
— Ха! Как будто я сам не вижу, кто ты такой! — от радости Буки просто задохнулся. — Ты попался, Лёк, и я не пощажу тебя! Я отомщу тебе за все обиды! Я придумаю для тебя самую страшную казнь! Самую страшную, вот увидишь!
Буки захлопнул окошечко и начал думать.
История четырнадцатая, страшнее которой для зайца и придумать нельзя
Придумать казнь — дело простое. Но придумать самую страшную казнь — совсем нелегко. Всё время боишься ошибиться!
— Побить палками, сжечь и повесить! — мстительно перечислял Буки. — Да, но если я его сначала изобью, — спохватывался он, — то Лёк не почувствует боли от ожогов… А если сожгу, то не смогу уже ни побить, ни повесить… А если повешу, то не смогу избить… Что же мне сделать?!
А Лёк сидел в своей комнате и думал, что, видно, не в добрый час он решил пойти в гости. Фея мама Рандату ждала его, а ему надумалось посмеяться над Буки.
— Если бы я действительно был термитом, я бы прогрыз стену и убежал. А теперь ещё не известно, чем всё это кончится для меня…
И вдруг откуда-то сверху Лёк услышал тонкий голос. Сначала заяц подумал, что паук Диаргонь пришёл поиздеваться над ним и припомнить, как невежливо разговаривал с ним Лёк. Но голос сказал вот что:
— Послушай меня, Лёк. Это говорит сверчок Салир. Я давно живу у Буки, и ты знаешь, что сверчки любят своих хозяев. Но от Буки я никогда не видел добра, не слышал ни одного вежливого слова. Я ни разу не видел, чтобы он был добр хоть к кому-нибудь. Он любит только себя, думает только о себе, жалеет только себя. И я решил отомстить ему…
— Зачем ты говоришь всё это мне? — печально спросил Лёк. — Прежде чем ты отомстишь ему, он отомстит мне.
— Нет, Лёк, ты не понял меня, — пропищал сверчок. — Я хочу спасти тебя — так я и отомщу Буки. Сейчас он думает и никак не может придумать для тебя самую страшную казнь. Завтра утром он станет спрашивать тебя, какой смертью ты хочешь умереть. И если на его вопрос ты захочешь ответить «да» — говори «нет». А если захочешь сказать «нет» — говори «да». Только так ты сможешь спасти свою жизнь. А я, когда будет нужно, снова приду тебе на помощь.
… Буки спал эту ночь, беспокойно ворочаясь с боку на бок: он и во сне придумывал для зайца самую страшную казнь.
Едва забрезжило утро, он прибежал к своему пленнику.
— Скажи-ка, ты хочешь, чтобы тебя избили? — спросил он Лёка.
— Да! — радостно воскликнул заяц.
— Может быть, тебя лучше повесить? — уже с недоумением спросил Буки.
— Да! Да!
— Или сжечь?
— Да! Да! Да! — радовался заяц, словно это доставило бы ему огромное удовольствие.
Буки просто оторопел: он ищет для Лёка самую страшную казнь, а тот веселится и радуется?!
И тут сверху раздался голос сверчка Салира:
— Буки, послушай меня! Я живу в твоём доме уже многие годы. Ты никогда не слушал моих советов, но сегодня выслушай, что я тебе скажу. Я знаю, как надо наказать Лёка. Зайцы смертельно боятся только одной вещи на свете — утренней росы. От росы у них начинается ужасная чесотка. И зайцы умирают от неё медленно и мучительно.
— Ну, спасибо тебе, сверчок, — обрадовался Буки. — Ничего лучшего мне и не придумать. А ты, Лёк, считай свои последние часы. Месть моя будет ужасна!
Лёк только пискнул от страха, а Буки позвал своего старшего сына, и вдвоём они потащили зайца к лесу.
— Папа, — сказал сын, когда они дошли до первых деревьев, — посмотри, как красиво висел бы на одном из них заяц!
— Нет, сынок, — возразил Буки. — Я знаю другое наказание для зайца. Лёк умрёт медленной и мучительной смертью. Нам только надо успеть до восхода солнца…
Наконец они увидели огромный луг. Крупная утренняя роса сверкала на траве,
— Вот и пришли, — удовлетворённо проговорил Буки.
Сын с удивлением посмотрел на отца, а Буки весело пояснил:
— Лёк умрёт в страшных мучениях! От росы у зайцев начинается неизлечимая чесотка.
При этих словах Лёк испуганно завизжал.
— Не бросайте меня туда! — орал он и дёргал лапами. — Всё, что угодно, только не это! Буки, будь милосерден! Буки, это ужасная смерть! Буки!
— О! — обрадовался Буки. — Моя месть будет прекрасна!
Он развязал зайцу лапы, крепко схватил его за уши и, размахнувшись, швырнул его что было силы на середину луга, в мягкую траву.
Глава пятнадцатая, которая случилась однажды в Африке во время послеобеденного отдыха