Неизвестно, сколько бы это продолжалось, пока Лю вдруг не произнесла, упав со смехом без сил на цветок:
– Ах, какой сегодня чудесный день! Давно я так не веселилась!
– Да, и я ! И я ! – подхватили остальные феи, падая от усталости на траву. Рядом со стуком упал Вархи, фей подбросило в воздухе.
– Да всё время так веселитесь, – сказала Милли, подлетая к ним с Тилли, и прижалась к сыну. Казалось, они очутились все вместе в облаке счастья и доверия, которое будто окутывало и объединяло их.
– Нет-нет, тут что-то другое. Я чувствую что-то особенное… – сказала Фиа.
– Особенное?
– Особенное!!!
– Значит этот день…
– …Настал, – закончил эту фразу невесть откуда взявшийся Дики. – Вы правы. Мудрые, но вечные дети, феи. Для Вархи наступил очень важный день. Мы полетим на поляну.
– Охх, – только и выдохнул Вархи. У него от волнения часто-часто забилось сердце. В воздухе явно повисло волнение и трепет.
– Ты не поел как следует! – вскричала, заламывая крылья Милли.
– Мама!
Конечно, родители дракончика знали об этом дне. Феи им всё рассказали, когда прилетели от филина.
– Да что вы, уважаемая Милли. Мы же не навсегда уходим. Хорошо. Если вы настаиваете, я присмотрю за ним. И, если увижу, что он проголодался, то обязательно его покормлю, – филин был очень любезен.
Он взял под крыло Милли и продолжил:
– Я понимаю, материнское сердце всегда заботится о своём ребёнке, но иногда надо его отпускать, чтобы он развивался и узнавал мир самостоятельно. А именно это сейчас Вархи и надо.
Милли беспомощно оглядывалась на Тилли и с тревогой смотрела на сына.
– Ну всё же, как-то…
– Милли, – нежно, но настойчиво приобняв жену, произнёс Тилли и при этом выразительно посмотрел на неё, – надо отпустить его. Наш сын должен идти, чтобы узнать свою судьбу.
Милли со вздохом согласилась. Она подлетела к Вархи, и они обнялись крепко и нежно. Поцеловала его в щёку, погладила голову дракончика крылом, любуясь на своего сына. «Какой же он уже взрослый», – подумала она. Тилли ободряюще помахал рукой, и вся компания двинулась к новым приключениям.
16.
И вот уже вся наша дружная компания стояла на краю леса, а перед ними… Перед ними расстилалась большая поляна, словно не из этого мира. И было даже боязно ступить на неё. Первым на поляну ступил Дики. Он осторожно вытянул одну лапку… поляна не исчезла, и ничего не произошло. Тогда он уже полностью ступил на неё, затем вошёл на неё Вархи, глядя на всё восхищёнными глазами, затем, подталкивая друг друга от нетерпения и всё же робея, – феи.
Всё было так, как и рассказывал филин, только ещё прекраснее. Все вошедшие собрались вместе и тихонько встали, боясь пошевелиться и вспугнуть всю эту красоту, которая казалась хрупкой мечтой. Цветы общались друг с другом, раскачивая своими разноцветными бутонами и обнимаясь стеблями и листьями. Благоухали, раскрывая свои лепестки солнцу. Сиреневые, розовые, бирюзовые, золотистые и оранжевые, каких удивительных расцветок они только ни были. Были и простые, и оттого более милые цветочки. Всем хватало места и любви на этой поляне. Преисполненные полноты счастья, они превращались в бабочек, которые тут же кружили, такие же разноцветные и нежные. Они подлетали к пришедшим и, словно целуя, касались их крыльями. Танцевали в воздухе, словно подхваченные свежим ветерком. И птицы – необыкновенные птицы с прекрасным оперением, с длинными пушистыми хвостами, с широкими раскидистыми крыльями. А некоторые полупрозрачные, светящиеся, они были выше бабочек, но спускались вниз, садились на Вархи и заглядывали ему в глаза, а потом внезапно срывались и, радостно переговариваясь, вновь взлетали к небу. И над всем эти великолепием в воздухе летали нежнейшие золотые искорки, тоже явно живые.
– Как здесь волшебно! – первой осмелилась нарушить тишину мечтательная Фиа, обнимая розово-аметистовую бабочку с охристыми усиками.
– Я в сказке? – спросила Лю, поглаживая прильнувший к ней цветок.
Здесь так хотелось присесть, распахнуть сердце миру и, как ребёнок, радостно на всё смотреть и впитывать саму любовь – чистую, свежую, доверчивую, бескрайнюю. Даже самое чёрствое сердце в этом месте расцветало, а самый лютый злодей не мог сделать ничего дурного, потому что всё было пропитано добром.
На краю поляны стояло вековое Дерево, оно было древним и молодым одновременно. Кора и ветви были крепкими, изогнутыми и полны сил. Оно стремилось к солнцу, впитывая от него свет и тепло и делясь ими в избытке с остальными. Этот патриарх возвышался над всем, и от него шла такая могучая энергия жизни и силы, что любой чувствовал себя защищённым и спокойным. Его крона была густо усыпана листвой и розовыми цветами. Отчего оно походило на большое розовое облако с зелёными прожилками, прикреплённое к земле стволом. Из-под дерева пробивался хрустальный родник, быстрый и звонкий, он журчал и словно говорил что-то. От родника шла живительная прохлада. Всё здесь было живое и общалось, не говоря ни слова, но всё было понятно.