Ведьмы насторожились. Они когда-то проведали о том, что сэр Гарбидж – вельможа очень темного происхождения. Но, от природы не слишком любознательные, ведьмы не стали доискиваться правды. Теперь же, когда эта правда сама плыла им в руки, они были вовсе не прочь выслушать эту занятную историю.
– Так вот, – степенно начал сэр Гарбидж. – Мой несчастный прадед был ни кем иным, как мусорщиком при дворе тогдашнего короля. Правда, мусорщиком не простым, а главным. К нему на досмотр свозился весь дворцовый мусор.
И вот однажды, разбирая очередной пакет королевского мусора, мой прадед, которого тоже звали Гарбидж, просто Гарбидж, нашел – что бы вы думали? – королевскую печать! Как позже выяснилось, наш беспечный король уронил ее в окно, когда сидел на подоконнике, раздумывая над судьбами нашего королевства, да и позабыл про это. Мусор под королевскими окнами собирали особенно тщательно, а потому печать попала к моему прадеду.
Найдя в мусоре странной формы деревяшку с королевским вензелем, Гарбидж быстро смекнул, что, принеси он это обратно королю, ему, наверное, будет полагаться какая-то награда.
Король до того обрадовался, что велел мусорщику просить все, чего тот только пожелает. Мой прадед так растерялся, что тут же выпалил свою заветную мечту – получить титул и родовое поместье. Каковы же были его радость и удивление, когда король немедленно выполнил его просьбу, правда, потребовав обещание, что никто не узнает о том, где по его вине побывала королевская печать.
Так мусорщик превратился в знатного вельможу.
– Вот так история!
– Давно я ничего занятнее не слыхала!
– Вот это повезло так повезло! – разом загалдели ведьмы.
– Да, мой прадед-мусорщик не оплошал! – согласился сэр Гарбидж. – Теперь моя задача – сделать наш род самым богатым и самым могущественным во всем королевстве.
– И тогда мы сможем резвиться и играть и во владениях лорда Айрона? – спросила самая юная ведьма.
– Если вы останетесь такими же преданными моими помощницами, какими были раньше, скоро для ваших проказ будет открыто все Английское Королевство, – уверенно сказал сэр Гарбидж. – А пока готовьтесь к моей свадьбе – она должна быть самой веселой и самой разудалой свадьбой за всю историю страны.
Эти слова послужили сигналом к тому, что пора отправляться на отдых. Отяжелевшие ведьмы лениво расправляли свои плащи и, с трудом оторвавшись от земли, грузно улетали в ночь. Некоторые из них даже попросили сэра Гарбиджа открыть им ворота замка, чтобы вопреки обыкновению отправиться к Ведьминой Горе пешком.
Карлик Пьютри уже давно похрапывал, зарывшись в подушки, и сэр Гарбидж, оставшись в полном одиночестве, присел к растворенному окну и, наблюдая за удаляющейся стайкой ведьм, принялся обдумывать свои новые, не менее коварные, планы. Теперь ему думалось, что весь его дальнейший путь должен быть усыпан только славными победами.
Однако оставим черного рыцаря вместе с его коварными замыслами, чтобы из нелепого в своей беспредельной роскоши дворца перенестись в скромный лесной замок сэра Артура Шелтера.
Собственно, и замком-то это сооружение назвать было довольно трудно. Не было тут ни рва, заполненного водой, ни устрашающей крепостной стены, ни сторожевых башенок, ни тем более темниц в подвале.
Жилище сэра Артура Шелтера было добротным и просторным охотничьим домиком, небольшой усадьбой, где его родители любили пожить летом, когда Артур был совсем маленьким. После смерти родителей Артур больше не хотел оставаться в родовом замке, да и содержание слуг было теперь не по карману обедневшему дворянину.
А потому, недолго думая, сэр Артур собрал свои нехитрые пожитки, которые в большинстве своем были книгами об отважных рыцарях и их подвигах во имя прекрасных дам, доспехи, оставшиеся ему в наследство от отца, и отправился в лесной дом, где и поселился вместе со своей старенькой кормилицей да ее мужем-конюхом.
Вот в эту лесную усадьбу и попали Счастливчик и Крошка Лори, когда последовали за раненным рыцарем.
Старики, которые были привязаны к сэру Артуру, словно к родному сыну, залились горькими слезами, увидев, каким возвратился домой их господин.
Пока длилась дорога, сэр Артур почти не приходил в себя. Лицо его было бледным, губы бескровными, и только из раненной груди вырывались хрипы – признак того, что бедный юноша все еще жив. Его аккуратно перенесли в дом и тут же послали за лекарем, который жил неподалеку.