Наблюдая за схваткой, я продолжал прислушиваться к разговорам ребят, толпившихся около застекленного улья.
— Ух, как много!
— А где «царица»?
— Ну и здорово!
Судя по репликам, разговаривали ребята, которые давненько не были на пришкольном участке.
— А где пчел купили?
— Это не купили, а поймали. На лугах у Гирсовского моста.
— Володя с Колей? С каким? Ах, с Кузницыным?
— Ну и молодцы!
— Подумаешь! Стоило ходить на луга, когда и в городе можно найти диких пчел, — заносчиво процедил кто-то сквозь зубы. Это, очевидно, Игорь из 6-го «а». Его зовут «вездесущим» или «бесплатным приложением», потому что без него не обходится ни одно происшествие.
Ну, конечно, он. Вон как хвастливо говорит:
— Когда надстраивали школьный городок и стали спиливать старые липы, оказалось, что в одной липе было дупло и там жили пчелы.
— Вранье, — возразил ему кто-то равнодушно.
— Вранье? А, может, лиса — тоже вранье? Которую поймали в Юркином дворе?
— А уссурийского тигра там не поймали? — срезал хвастуна Володя Шавкунов.
Игорь обиженно замолчал.
Новички продолжали переговариваться:
— Смотри! Смотри! На ножках у пчелки какие-то желтые крупинки!
— Что это такое?
— А это она цветочную пыльцу в корзиночках принесла.
— Смотрите! Пчелки целуются!
— Да нет! Это сборщица свой взяток отдает другой пчелке — приемщице, — это голос Володи.
— Взятку? — слышится удивленный вопрос. В ответ раздался сдержанный смех.
— Не взятку, а взяток! Ты что думаешь — они взяточники?
— Прилетит пчелка на цветок, выпьет сладкий сок-нектар, сложит его в медовый зобик и летит в улей, — стараясь подделаться под язык пятиклассников, начинает популярно объяснять Володя.
— Ну, а дальше?
— В зобике на сок выделяются ферменты, и он превращается в мед. Если сок у сборщицы недоварился, она отдает его приемщице. Сок тогда доваривается у нее. Потом она отрыгивает уже медом в ячейку соты и складывает его на хранение. — Володя делает паузу, потом продолжает: — Чтобы собрать один грамм меду, пчелам нужно посетить две тысячи цветов акации или шесть тысяч цветов клевера.
Раздаются удивленные голоса:
— Вот это работа!
— А чтобы собрать, например, десять килограммов меду — сколько же цветов надо посетить?
— Вот это труд!
Володя ждет, когда удивленные возгласы затихнут, и говорит:
— Мед и воск — это хорошо. Но еще больше пользы пчелы приносят тем, что опыляют цветы.
— Опыляют? Ну и что? Мед — другое дело.
— Мед — это, по сравнению с опылением, ерунда, — снова авторитетно произносит Володя. — Опыление во много раз повышает наши урожаи.
Володя молчит, потом заявляет:
— Между прочим, если сложить все расстояния, которые пролетают пчелы-сборщицы сильной семьи, то получится нечто равное расстоянию от земли до луны.
— Ну, это ты загибаешь!
— Нет. Почитайте книжку Халифмана про пчел.
— Мировая книжка! — Это голос Коли Кузницына, который до сих пор молчал, видимо, не решался перебивать своего «учителя». — Ему за эту книжку лауреата дали.
Я с улыбкой слушаю разговор. А Лера настойчиво тянет меня за рукав и молча указывает на гусеницу. Около ее тела копошатся три муравья. Они напрасно пытаются утащить ее. Должно быть, умирая, гусеница крепко уцепилась ножками за лист. Тогда муравьи начинают ее разгрызать и перетаскивать по частям в муравейник.
А беседа подле улья продолжается.
— Мы одну ошибку с Колей допустили, — деловито говорит Володя: — велик улей сделали. Надо его сделать на две рамки, а еще лучше — на одну. Тогда все будет видно, как на ладони. Удобно для наблюдения.
— А чего наблюдать-то? Все равно нового ничего не откроешь. Ведь о пчелах тысячи книг написаны.
Я не могу понять по голосу, кто так независимо говорит.
Слышу, Володя возражает:
— Ну, это ты напрасно, Владик.
Ага, это Владик — отличник из восьмого класса.
— Про пчел я тоже кое-что читал, и все, о чем ты говоришь, знаю. Мне у них больше нравится другое: все они трудятся по неписаным законам, знают свое дело: чистят и проветривают помещение, вскармливают детку, собирают запасы пищи на зиму. Если кто нарушает их устав и не работает, как, например, трутень, осенью гонят его, а если он все же лезет в улей, — жалят, убивают.
Владик ждет, не скажет ли чего Володя. Потом продолжает:
— Не мешало бы такие порядки завести людям. Если не работает человек, пьянствует, хулиганит или ворует, а сам здоров, — выгоняй такого трутня-тунеядца из жизни! Или, например, некоторые из родителей бросают детей. А ведь у пчел этого не встретишь. Значит, у них настоящая коммуна! У них все за одного и один за всех!