Разведчики разошлись и занялись привычным делом. Как всегда перед выходом в кубрике царила приподнятая атмосфера. Костян врубил на полную катушку «Сектор Газа», и работа закипела. Подгонялись разгрузки, которые всегда были в снаряженном состоянии. К ранцам подвязывались снайперские коврики и спальники. Тщательно готовилось оружие и боеприпасы. Ушлый (рядовой Ушивцев) отправился предупреждать повара, чтоб к трем часам утра для разведчиков был готов крепкий горячий чай.
Седой пошел к доктору получать на группу промедол. Капитан Курасов молча положил на стол четыре упаковки промедола и придвинул Седому журнал для росписи.
– Я, конечно, не боюсь сглазить, – сказал он. – Но что если ранено будет не четверо, а, скажем, пятеро разведчиков? Вы тогда одну дозу будете на двоих делить?
– Да ладно тебе, Игорь! – Седой уже давно свыкся с дурью штабных, сидящих в группировке в Ханкале и понятия не имеющих о реальностях работы разведчиков, да и вообще о реальных боевых действиях. – Они же борются с наркоманией в войсках. А иметь при себе промедол и не воспользоваться им, чтобы поймать приход… У них это в голове, видимо, не укладывается. К тому же в первую войну действительно были факты. Пару раз слышал, что бойцы «ширялись» и устраивали войнушку. Но, повторяю, всего-то пару раз. Ты дай нам еще ИПП в запас с десяток…
Доктор понимающе кивнул и выудил из шкафа десять перевязочных пакетов.
– Шины для фиксации переломов есть? – спросил он.
– Есть, – ответил Седой. – Мои ухари на них тушенку на выходах разогревают. Барбекю, значит.
– Что-нибудь еще? – спросил доктор.
Седой задумался. Неизвестно, как сложатся дела у группы, но без обезболивающих всегда есть риск потерять раненого бойца от болевого шока…
– Так, доктор, давай анальгин, димедрол, глюкозу, при контузиях что-нибудь…
– Я тебе дам пирацетам еще, и адреналин. Знаешь, как его вводить?
– Знаю. Дай еще набор для зашивания ран.
Доктор порылся в шкафу и вынул запаянный целлофановый пакет со специальной нитью и пятью кривыми иглами.
– Бляха… Последний – и тот китайский.
– Пойдет. Зашьемся и китайским. Лишь бы стерильным был…
Доктор замялся и вдруг сунул что-то в ладонь Седого.
– Это промедол. Неучтенка. В Моздоке у прапора на аптечном складе выменял на пять банок тушенки. Два тюбика, но все же…
Седой кивнул на прощание и вышел из лазарета.
– Вот сколько раз уже провожаю… – сказал доктор фельдшеру. – А привыкнуть не могу. Они ведь каждый раз на смерть уходят. В самое логово… И ранены были уже все. А Седой только на моей памяти дважды ранен был. Молиться буду за них. Вернутся – в бога поверю.
– А сейчас не веришь, что ли? – спросил прапорщик Кондратенко.
– Рад бы… – Капитан Курасов выудил из-под стола бутылку «Истока» – владикавказской водки домашнего розлива. – Да грехи не пускают. Открывай тушняк!
– Тушняк у нас закончился, товарищ капитан! – обреченно вздохнул прапорщик. – Осталась только «братская могила».
– Чего-чего? – Капитан удивленно воззрился на фельдшера. – Какая еще братская могила?
– Ну-у, так солдаты называют «Кильку в томате», – ответил прапорщик, выкладывая на стол две банки консервов.
– А ведь верно! – расхохотался Курасов, вертя банку в руках. – Точно так! Братская могила…
Глава 3
Высадка прошла без происшествий: разведчики быстро покинули борт и втянулись в чащу дремучего леса. Величие древних грабов и буков, выкинувших ввысь свои серо-белые стволы, подавляло и вселяло в сердца тревогу. В лесу было сумрачно и прохладно…
Вперед ушел разведдозор из трех разведчиков с сапером, а остальные вытянулись длинной цепочкой. Под ногами тихо шуршала прошлогодняя листва, где-то в вышине стрекотала сорока. Через пару часов идти стало труднее. Густой подлесок вперемешку с зарослями мушмулы и боярышника мешал продвижению, цепляясь за разгрузки, за широкие штаны «комбы». Разведчикам приходилось буквально продираться сквозь заросли. «Прям джунгли», – подумал Седой. В наушнике тихо щелкнуло, и голос Костяна, ушедшего старшим в дозор, возвестил:
– Командир, здесь по ходу движения ущелье. Тянется с севера на юг, теряясь в лесу. Ширина от десятка метров и более.
Седой подал знак остановиться и развернул на коленях карту. Ущелье присутствовало на ней в виде тонкой изломанной линии, не дающей никакого представления о глубине и ширине разлома. Одно было ясно: ущелье тянется с севера на юго-запад не менее чем на пять километров. А они выходили примерно к его средней части…
Через час вышли к ущелью. С первого взгляда было понятно, что его не преодолеть. Рваная рана земли простиралась перед ними резким обрывом, уходящим отвесно вниз. Густые кусты шиповника, дикой ежевики и терна скрывали глубину ущелья, но снизу как сквозь слой ваты доносился глухой шум ручья, бегущего по камням. Ширина ущелья в этом месте была около десяти метров. Седой оглядел ближайшие деревья и понял, что ни одно из них, перекинутое через ущелье, не выдержит вес человека. Не могло быть и речи о том, чтобы форсировать ущелье таким образом. Оставалось одно…