— Ты расскажи ей еще об излучении умирающего существа, — заметил Мистер Питерс, с удовольствием наблюдая, с каким интересом слушала Анна экспромтного лектора. — Расскажи ей о лучах смерти…
— Что такое? — широко открыла глаза Анна. — Какие еще лучи смерти?..
— Нет, не совсем так. Лучами смерти мы привыкли называть, с легкой руки изобретателя Мэтьюса, такое излучение, которое убивает все на своем пути. Добавим — якобы убивает. Потому что все газетные сообщения об этом очень походили на выдумку.
А Мистер Питерс имеет в виду совсем другое: излучение умирающим существом неизвестных колебаний. Это явление открыто нашими советскими учеными. Самый простой опыт в этой отрасли ставится так. Берут культуру дрожжей, рядом с ней ставят особую фотопластинку. И если прилить к культуре дрожжей какой-либо яд, убивающий дрожжи, — на пластинке появляются следы неизвестного излучения. А по отдельности, ни дрожжи, ни яд — таких следов не дают. Что это за излучение — пока не знает никто…
— Ой, как интересно, — задумчиво проговорила Анна, — нет, действительно, много еще тайн в природе…
— И все-таки, Олесь, возвращайся к нашим делам. Ведь, таким образом, еще сколько хочешь времени можно говорить о научных новостях, — подал реплику Мистер Питерс.
Мы не знаем, может, и в самом деле хотелось ему держать разговор в рамках радиотехники. Однако, подозрительным было то, что Мистер Питерс начал как-то неодобрительно поглядывать на румянец, покрывший щеки Анны, которая с интересом слушала Олеся. А если добавить, что и Олесь сам как будто с удовольствием смотрел в глубину черных глаз, что следили за каждым движением его губ, — то мы можем простить Мистеру Питерсу некоторую грубость его реплики. В конце концов, пусть тот, кто без вины, первый бросит в него камень. Мы, лично, отказываемся это сделать.
Олесь удивленно посмотрел на Мистера Питерса, но сдержался. Он спокойно продолжал:
— Вот, и с нашими лучами так же. Мы далеко не все еще знаем о них. Но я уверен, что в определенных условиях от нашего генератора можно получить совершенно противоположные воздействия. Вот, например. Я облучаю зерно. Активизирую его, оно будет прорастать быстрее, обильнее, оно под влиянием наших лучей словно заряжается новой и мощной жизненной энергией. Так. А, вместе с тем, — все вредители, которые были в зерне, за то же самое время умирают. Для нашей цели это, конечно, очень хорошо. Но почему луч активизирует зерно, одновременно убивая вредителей, которые прячутся в зерне?.. Ну, Анна, догадайтесь.
Анна беспомощно взглянула на Мистера Питерса:
— Наверное, потому, что… что эти маленькие вредители…
И она вся покраснела, и даже опустила вниз глаза.
Мистер Питерс даже крякнул с досады: ну зачем я попросил этого парня прочитать ей лекцию? Однако, Олесь уже обрадованно отвечал Анне:
— Да, да, хоть и не совсем научно сказано, но, по сути, — правильно. Именно потому, что эти вредители — микроскопические, маленькие, а экспозиция и другие факторы облучения подобраны так, чтобы воздействовать на более крупные вещи. Мы облучаем зерно, в среднем, полминуты. В течение первых нескольких секунд зерно почти не замечает этого воздействия. Но бактерии, микроорганизмы, споры вредителей — уже заметили; кратковременное облучение в течение нескольких секунд их активизировало. И, если бы мы, на тех нескольких секундах, остановили действие лучей, — все те бактерии, микроорганизмы и споры вредителей активизировались бы, приобрели новую могучую жизненную энергию. Но мы этого не делаем, мы облучаем зерно дальше. И дальнейшее влияние ультракоротких волн уже не активизирует микроорганизмы. Он начинает их убивать. Они умирают один за другим. И когда мы подходим к концу нашей экспозиции, к концу срока просвечивания зерна, то все вредные микроорганизмы, не выдержав воздействия ультракоротких волн, убиты. Здорово?..
Анна аж подпрыгнула:
— Чудесно! Понимаю, понимаю. И если бы мы дальше просвечивали наше зерно, более предназначенного для него срока, оно так же погибло бы. Правда?
— Совершенно верно, — ответил Олесь.
Анна даже в ладоши захлопала:
— Ой, как теперь все понятно… Ну, дальше, дальше!
— Если бы мы продолжали облучение зерна, то оно сначала нагрелось бы, потом сварилось и умерло. Это вы правильно решили, Анна. Ну, вот теперь перейдем и к лысине нашего Андрея Антоновича. Рома, как мы знаем, просветил ее ультракороткими лучами. Но он сделал это в допустимых пределах. Лучи активизировали кожу, активизировали старые волосяные луковички в коже, которые уже не могли, потеряли способность выращивать волосы. После облучения луковички вновь начали работу. Они выпустили из себя волосинки — и бесплодная лысина Андрея Антоновича покрылась новой великолепной шевелюрой.