Очевидно, это было не очень приятно для него, потому что он морщился…
— Это он хочет загореть, — рассмеялся Олесь. — Ну и интересные вещи открывает нам твой телевизор, Мистер Питерс!
В тот же миг Рома резко отпрянул в сторону. Он держался рукой за левую сторону лица и оглядывался.
— Что такое? Неужели и он диалектически обжегся? — полусерьезно, полушутя проговорила Анна.
— Нет, что-то не то, — ответил Олесь, вглядываясь в прямоугольник.
— Ему что-то помешало, — добавил после паузы Мистер Питерс.
Они увидели, как Рома быстро подбежал к телефонному аппарату и схватил трубку. Он слушал то, что ему говорили по телефону — и лицо его становилось серьезным. Он несколько раз кивнул головой, потом что-то переспросил — и вновь кивнул головой. А дослушав до конца, Рома бросил трубку обратно на рычаг аппарата, и бросился к столу, к генератору.
— Что случилось? — заинтересованно проговорил Олесь.
Ответить ему не успел никто. Рома схватился рукой за главный рубильник генератора. И сразу все образы, все тени, все изображение исчезло с оранжевого прямоугольника телевизора, который светился теперь ровным, спокойным светом.
Анна удивленно посмотрела на Мистера Питерса:
— Что это такое?
— Проще не может быть. Рома куда-то спешит из лаборатории — и выключил, уходя, генератор, чтобы он зря не работал. Вполне правильно. Ведь он же не знает, что нам генератор нужен для телевидения…
— Но что же такое случилось? Почему он бросил облучение, не закончив его, и побежал куда-то?
— Этого я не знаю, так же, как и вы. Однако, сейчас узнаем. Идите, я догоню вас, только вот выключу телевизор, — сказал Мистер Питерс.
Однако, как только Анна и Олесь вышли, Мистер Питерс вдруг бросил телевизор и побежал к окну, ожидая появление их на улице. И вот что он увидел: Анна что-то весело говорила Олесю, кокетничая, поглядывала на него, улыбалась. А этот вероломный товарищ нежно взял ее за руку и держал в своей, не выпуская. И Анна, черноглазая предательница Анна, не отнимала своей руки. Наоборот, она весело смеялась и заглядывала в глаза Олесю.
Худшие предчувствия Мистера Питерса сбывались. Он вернулся от окна к телевизору, неспособный больше видеть это зрелище. Мысли его путались. Наконец, он выпрямился, энергично выключил телевизор, поднял руку:
— Иф-ю-вонт, плиз. Если вы желаете, прошу. Фор-ми ит-из нот-интерестинг. Мне это даже неинтересно. Ол-райт. Хорошо.
И, произнеся целую тираду английских выражений и добавив к ним, по привычке, переводы, Мистер Питерс решительным шагом вышел из клуба.
14. НЕОЖИДАННАЯ РАЗЛУКА
Конечно, Роме не повезло. Ну, скажите: почему именно он оказался в лаборатории, когда зазвонил телефон?.. Или, иначе: почему телефон зазвонил именно тогда, когда Рома наконец получил возможность облучить себя, и тем самым положить конец любым насмешкам и злословиям по поводу его разноцветного лицо?.. Этого не знает никто. «Стечение обстоятельств», — ответит один. «Случай, просто случай», — скажет второй. Рома соглашается; однако — первый раз, когда он уже просвечивал себя, — ему так же помешали известием о крысах. Тоже случай?.. Простите, как говорил в анекдоте скептик-студент: упал один раз с колокольни и не разбился — случай; упал второй раз и не разбился — опять случай. Но, когда ты упал в третий раз и не разбился — это уже не случай. Это, простите, соединение системы и опыта… Короче, — это уже привычка.
Что и говорить, Рома имел большой опыт, большую привычку относительно осуществления системы, которую он кратко охарактеризовал двумя словами:
— Не везет!
А впрочем, пусть этими вопросами занимаются специалисты-психологи. Это не наше дело. Мы продолжаем следить за чудесными событиями, что все шире развивались вокруг знаменитого генератора Мистера Питерса. Скажем просто: даже и причина, которая не дала Роме закончить облучение лица, в основе своей имела связь с генератором. И связь довольно тесную.
Правда, мы еще не знаем, что это был за разговор по телефону, что именно услышал Рома, и почему он немедленно выключил генератор и побежал прочь из лаборатории. Чтобы узнать это, нам придется прислушаться к взволнованному голосу Ромы, который, встретив во дворе Олеся с Анной, набросился на них:
— Где вы бродите? Когда надо кого-то, то и не найдешь… А Мистер Питерс где?
— Постой, что случилось? Говори, как следует, — попытался успокоить его Олесь.
Анна с интересом смотрела на Рому: да, лицо у него действительно было двухцветное. Но Рома не замечал ничего:
— Ничего не случилось, если не считать того, что только в лабораторию звонил сам Иван Петрович Антохин.
— Антохин? Зачем?
Теперь очередь удивляться была за Олесем. Однако, вот Рома уже оставил его и бросился к Мистеру Питерсу, шедшему из клуба.
— Привет, Мистер Питерс. Слушай: только что звонил Антохин…
— Иван Петрович? — удивленно переспросил Мистер Питерс.
— Да. Я говорил с ним из лаборатории. Я там облучался… кхм… делал один опыт, а он и позвонил…
Рома почему-то сконфуженно почесал левую щеку. Анна отвернула лицо в сторону, пряча улыбку.
— Ну?
— Ну, и сказал, что он уже едет сюда, в совхоз. Сказал, что у него важные дела — главное, к тебе. Чтобы ты ждал. Понимаешь?
Мистер Питерс склонил голову вправо, словно проверяя какие-то свои мысли, и ответил:
— Ол-райт. Хорошо. Ит-вил-би-е-ньюс. Это будут какие-то новости.
Как видим, к знаменитому бригадиру уже вернулся его обычный настрой. Он даже не смотрел в сторону Анны, которая вновь искала его взгляда. Но Мистер Питерс сказал Роме:
— Пойдем в лабораторию, — и пошел себе.
Анна растерянно смотрела ему вслед. Олесь дотронулся до ее руки:
— Чего это он такой мрачный?
Анна не повернула головы. Она удивленно и грустно смотрела туда, куда исчез за углом Мистер Питерс. Действительно, она не понимала, в чем дело. Только что шутил, все было в порядке. И внезапно, такая перемена…
А академик Иван Петрович Антохин мчался к совхозу в автомобиле. Он держал в руках свою неизменную палочку с толстой ручкой, покручивал ее и о чем-то напряженно думал. Автомобиль мчался на полной скорости. Ветер свистел в ушах академика. Наконец, шофер сказал:
— Вот он, совхоз, приехали.
Первым, кого увидел Иван Петрович, был старый его приятель Андрей Антонович. Он стоял у ворот без шапки. Ветер развевал его кудри. Иван Петрович протер себе глаза. Автомобиль остановился. Иван Петрович смотрел на кудри Андрея Антоновича. Почтенный академик не верил в чудеса, он искал в своем мозгу разумные объяснения странным изменениям облика старого сторожа.
— Э… э, здравствуйте, Андрей Антонович, — проговорил он наконец, выходя из автомобиля и забыв почему-то привычную формулу приветствия со старым знакомцем.
Глаза его не видели ничего, кроме буйной шевелюры Андрея Антоновича.
— Здравствуйте, Иван Петрович, — вежливо поклонился тот.
— Э… как чувствуете себя?.. — еще раз поздоровался Антохин, обходя вокруг Андрея Антоновича и осматривая со всех сторон.
— Спасибо, хорошо, Иван Петрович, — ответил старик.
— А это… это что же у вас? — наконец осмелился спросить Иван Петрович, указывая пальцем на голову старика.
Андрей Антонович заметно растерялся:
— Это, Иван Петрович… — начал он, колеблясь.
Но его спас Олесь, который быстро подошел к Антохину:
— А мы вас ждем, Иван Петрович. Здравствуйте. Что, на новые волосы Андрея Антоновича смотрите?.. Да, да, это мы ему сделали. Да вы пойдите, посмотрите, что здесь в совхозе вообще сделано. Просто фантастика, честное слово, фантастика…
Академик посмотрел на него, на Андрея Антоновича, вновь на Олеся.
— Так, — сказал он, — да, действительно, что-то очень интересное…
…Несколько часов провел Иван Петрович Антохин в совхозе «Победа», знакомясь с результатами работы бригады. Он внимательно слушал то, что рассказывал ему директор Даниил Яковлевич, спрашивал его про отдельные детали работы. А потом попросил оставить его с Мистером Питерсом наедине: мол, надо кое-что обсудить. Вместе с ним Антохин заперся в лаборатории. И, когда он входил туда, лицо его было очень серьезное.
О содержании этого разговора не знал никто. Олесь только руками развел, когда Рая спросила его.
— Не знаю, не знаю ничего, — сказал он. — Что-то важное…
Через час Андрей Антонович, вызванный Антохиным, торжественно пригласил в лаборатории всех:
— Иван Петрович просят… Так что, пожалуйста, в лабораторию. Они что-то хотят сказать.
Действительно, Антохин, как только в лаборатории появились все приглашенные, начал говорить:
— Должен сразу же проинформировать вас, товарищи, о некоторых изменениях.