— Там, внизу! Пленница вырвалась на свободу! Бегите за помощью!
Этого хватило, чтобы озадачить их, и пока они нерешительно переглядывались, она проскользнула мимо и схватила ветку облачной сосны, спрятанную за вентилятором.
— Стреляйте в нее! — послышался сзади крик миссис Колтер.
Раздался залп сразу из трех винтовок, пули отрикошетили от металла и с визгом унеслись в туман, а Серафина вскочила на ветку и послала ее вверх, как одну из своих стрел. Через несколько секунд она была уже в воздухе, в гуще тумана, невредимая, и скоро из серых клочьев вокруг вынырнул огромный гусь и полетел рядом с ней.
— Куда? — спросил он.
— Куда-нибудь, Кайса, лишь бы подальше отсюда, — ответила она. — Я хочу очистить свой нос от смрада этих людей.
Честно говоря, она и сама не знала, куда ей теперь лететь и что делать в первую очередь. Но одно Серафина Пеккала знала наверняка: в ее колчане есть стрела, которая рано или поздно затрепещет в горле миссис Колтер.
Они повернули на юг, чтобы оставить позади тревожные отблески иномирного света в тумане, и вопрос, смутно беспокоивший Серафину, постепенно приобрел в ее уме более четкую форму. Что замыслил лорд Азриэл?
Ведь как ни крути, а события, которые потрясли весь мир, начались с его таинственных экспериментов.
Трудность заключалась в том, что обычные источники ее знаний имели естественное происхождение. Она была способна выследить любого зверя, поймать любую рыбу, отыскать самые редкие ягоды; она умела понимать, о чем говорят внутренности куницы, могла извлечь мудрость, скрытую в чешуе окуня, и истолковать предостережения пыльцы крокуса, но все это были дети природы, и они говорили на ее естественном языке.
Чтобы узнать замыслы лорда Азриэла, ей нужно было прибегнуть к другим средствам. В порту Троллезунде жил их Консул доктор Ланселиус, поддерживающий связь с миром людей, и Серафина Пеккала понеслась туда сквозь туман в надежде услышать от него что-нибудь полезное. Прежде чем отправиться к нему, она сделала круг над гаванью и заметила внизу, среди призрачных струек тумана, ползущих по ледяной воде, большое судно с африканскими опознавательными знаками: лоцман как раз подводил его к берегу. Поодаль, на рейде, стояли еще несколько судов — она никогда не видела их здесь в таком количестве.
Короткий день уже угасал, когда ведьма спустилась вниз и приземлилась на заднем дворе консульского дома. Она постучала в окно, и сам доктор Ланселиус отворил ей дверь, прижав палец к губам.
— Приветствую тебя, Серафина Пеккала, — сказал он. — Входи поскорее и будь как дома. Но лучше бы тебе у меня не задерживаться. — Он усадил ее у камина, выглянув в щель между занавесками на окне, которое смотрело на улицу, и спросил: — Хочешь вина?
Она отпила немного золотистого токая и рассказала Ланселиусу о том, что видела и слышала на корабле.
— Как по-твоему, они поняли то, что она сказала о девочке? — спросил он.
— Думаю, только отчасти. Но они знают, что роль девочки очень важна. А эта женщина… я боюсь ее, доктор Ланселиус. Я намереваюсь убить ее, но она все равно внушает мне страх.
— Да, — сказал он, — и мне тоже.
И он поделился с Серафиной слухами, которыми был переполнен город. В тумане молвы стали постепенно вырисовываться кое-какие факты.
— Говорят, что Магистериум собирает самую огромную армию за все времена, и это лишь ее передовые отряды. А о некоторых солдатах ходят весьма тревожные слухи, Серафина Пеккала. Я знаю о Больвангаре и о том, что они там творили — отрезали у детей их деймонов, более ужасного преступления я не могу себе представить, — ну так вот, у них в армии, похоже, есть воины, с которыми обошлись таким же образом. Ты когда-нибудь слышала слово «зомби»? Они ничего не боятся, потому что у них нет души. Первые зомби уже появились в городе. Правительство их прячет, но информация просочилась наружу, и все жители перепуганы насмерть.
— А как обстоят дела с остальными ведьминскими кланами? — спросила Серафина Пеккала. — У тебя есть от них новости?
— Почти все вернулись на родину. Ведьмы ждут, Серафина Пеккала, — со страхом в сердце ждут дальнейших событий.
— А что слышно о церкви?
— Церковники в полном смятении. Они не знают, какие планы у лорда Азриэла.
— Я тоже этого не знаю, — сказала она, — и даже вообразить себе не могу. А как считаешь ты, доктор Ланселиус? Что он собирается делать?
Он ласково почесал большим пальцем голову своего деймона, змеи.
— Азриэл — ученый, — помолчав, сказал он, — но науку нельзя назвать его главной страстью. Не привлекает его и государственная деятельность. Однажды я встречался с ним, и мне показалось, что это могучая и пылкая натура; но он не деспот. Вряд ли он мечтает о власти… Не знаю, Серафина Пеккала. По-моему, на твой вопрос мог бы ответить его слуга. Это человек по имени Торольд, и он жил с лордом Азриэлом в ссылке, на Свальбарде. Пожалуй, тебе стоит слетать туда и расспросить его хорошенько — хотя он, конечно, мог уйти в другой мир вместе со своим хозяином.
— Спасибо. Это хорошая мысль… Так я и поступлю. Сейчас же отправляюсь туда.
Она распрощалась с Консулом и вылетела из его дома в сгустившуюся тьму. Наверху, в облаках, ее поджидал Кайса.
Полет Серафины на север был осложнен тем, что в мире вокруг царил настоящий хаос. Все арктические народы охватила паника; то же самое случилось и с животными, и не только из-за тумана и магнитных аномалий, но и потому, что лед вдруг стал трескаться, а почва пришла в движение. Казалось, будто сама земля, скованная вечной мерзлотой, постепенно пробуждается от долгой спячки.
Среди всей этой сумятицы, где сияющие лучи потустороннего света падали в прогалины между башнями из тумана и исчезали в мгновение ока, где стада овцебыков вдруг галопом пускались на юг, а затем так же неожиданно сворачивали к западу или обратно к северу, где стройные вереницы гусей сбивались в бесформенные гогочущие кучки, потому что магнитные поля, по которым они ориентировались, вдруг начинали меняться странно и непредсказуемо, Серафина Пеккала выбрала нужный курс и полетела на север — туда, где на диких просторах Свальбарда высился замок, покинутый лордом Азриэлом.
Там она увидела его слугу Торольда: он отбивался от стаи напавших на него скальных мар.
Она заметила движение еще до того, как спустилась и разобралась в происходящем. Вихрь хлопающих кожаных крыльев, зловещее як-як-як, которое эхом отдавалось в заснеженном дворе, и одинокая фигура, закутанная в меха: человек стрелял из винтовки в гущу нападающих, а его деймон, худой пес, рычал и щелкал зубами, когда какая-нибудь из мерзких тварей проносилась поблизости.
Она не знала этого человека, но скальные мары были ее заклятыми врагами. Описав в воздухе дугу, она послала десяток стрел в самую свалку. С визгом и нечленораздельными воплями банда — слишком плохо организованная для того, чтобы называться отрядом, — рассыпалась и, обнаружив нового врага, ударилась в бегство. Минуту спустя небо снова стало чистым, а далекое як-як-як еще некоторое время отдавалось где-то в горах, прежде чем стихнуть совсем.
Серафина опустилась на утоптанный снег двора, весь в брызгах крови. Человек откинул капюшон, на всякий случай держа винтовку наготове, потому что не каждой ведьме можно было доверять, и Серафина увидела лицо пожилого мужчины — длинный подбородок, седые виски, спокойный взгляд.
— Я подруга Лиры, — сказала она. — Надеюсь, мы можем поговорить. Смотрите: я кладу лук на землю.
— Где девочка? — спросил он.
— В другом мире. Меня волнует ее безопасность. И мне надо знать, что сейчас делает лорд Азриэл.
Он опустил оружие и сказал:
— Ну что ж, милости прошу. Смотрите: я кладу винтовку.
Выполнив предписанный обычаем ритуал, они вошли внутрь. Кайса кружил над замком, наблюдая за окрестностями, и, пока Торольд варил кофе, Серафина рассказала ему о том, что связывает ее с Лирой.
— Она всегда была своенравным ребенком, — сказал Торольд, когда они уселись за дубовый стол, на который струила теплый свет гарная лампа. — Я встречался с нею почти каждый год, когда его светлость наезжал в колледж. Сущая сорвиголова, но она мне нравилась, имейте в виду. А какую роль она должна сыграть в судьбе мира — этого я не знаю.