На последней фразе Телара моё радостное возбуждение мгновенно улетучилось, дыхание замерло, а ладони непроизвольно сжались в кулаки. Дети. Дети. Которых у меня никогда не будет. Никогда. И волшебство не поможет. Я запаниковала, чувствуя, как к горлу подкатывает горький ком — предшественник незваных слёз. Нет! Прочь, противные мысли, прочь! Я уже справилась с этим комплексом и не собираюсь вновь и вновь перетирать своё горе! Ну и что, что у меня не будет детей–волшебников, велика важность… Усыновлю. Точка. Я энергично тряхнула головой, разгоняя неприятные мысли, и поспешила отвлечься:
— И я смогу так же, как и ты, перемещаться в пространстве?
— Конечно. И ещё много чего сможешь.
— А ты не бросишь меня… э–э–э… я имею в виду, не оставишь меня одну разбираться во всех этих хитростях? Обучишь? — с тревогой в голосе спросила я. Вот весело будет, если, будучи волшебницей, я останусь неучем и не смогу воспользоваться всеми благами и премудростями необычайного дара судьбы.
— Обязательно, — Телар с нежностью посмотрел на меня. — Стану твоим первым учителем.
Облегчённо вздохнув, я робко на него взглянула и скромно потупила глазки.
— Я буду примерной ученицей…
Небольшое развлечение… для меня или Телара?
Я молчала, предавшись приятным размышлениям. На душе было необычайно легко и радостно. Я чувствовала, что стою на пороге грандиозных перемен в своей жизни.
Телар встал и подошёл к сервировочному столику.
— Подушку? — спросил он и вопросительно посмотрел на меня.
— Нет, не нужно, иначе усну, а я не хочу терять время.
Мужчина взял подушку и, устроившись на своём лежаке, засунул её себе под голову.
— А я бы с удовольствием поспал, умаялся — сил никаких нет, — устало сказал он и закрыл глаза.
Я почувствовала себя очень неловко: в самом деле, я‑то поспала, а он, по всей видимости, глаз не сомкнул в пещере, пока лекарь надо мной колдовал, да и после, пока спала. Бедный. А я — неблагодарная, думаю лишь о себе и совершенно забыла о том, что он всего лишь простой смертный и ему, как и всем, положено спать по ночам, а не выручать из беды таких недотёп, как я. Впрочем… с чего я решила, будто он смертный и ему необходимо спать? Вампиры же не спят, а вдруг… Он ведь ничего мне об этом не говорил.
— Скажи, а вы смертны? По ночам спите? — с любопытством спросила я.
— Так же, как и люди, — не размыкая сомкнутых век, коротко ответил Телар, рассеивая мои сомненья.
Я вздохнула. Ну что же, раз так, придётся ещё потерпеть — пусть он поспит хотя бы часок–другой, а попытать я его всегда успею. Понятно, всё это время мне придётся не сладко — попробуйте разогнать рой вопросов, жужжащих у вас в голове и воюющих за место в очереди… Но я же не садистка. Пускай поспит. А я потерплю.
— Знаешь, поспи немного, отдохни, — мягко сказала я.
— А как же обещание ответить на твои вопросы? — едва шевеля губами и с трудом борясь со сном, промямлил Телар, приоткрывая глаза.
— Ничего страшного. Снимаю с тебя обещание до тех пор, пока не поспишь.
— Спасибо, — с благодарностью в голосе сказал Телар и слабо улыбнулся. — А ты чем займёшься, может, тоже поспишь?
— Нет, не хочу время тратить, лучше на море полюбуюсь. Может, пройдусь немного, — неуверенным голосом ответила я.
— Придумал, чем тебя развлечь, — вдруг оживился Телар и приподнялся на локте, в его глазах заискрилась хитринка. — Ты займёшься выбором вечернего платья, в котором я очень хотел бы увидеть тебя сегодня за ужином.
Я чуть не поперхнулась. Эх, Телар, Телар… Знал бы ты, что я в принципе не ношу платья, не люблю их — и точка. Костюмы иногда надеваю, но только в случае крайней необходимости. А платья… бррр… Хотя, разве сегодня не именно такой случай? Знаю, что мужчинам больше по душе, когда женщина выглядит женственной и надевает платье или юбку, всегда это знала, но… люблю я брюки, и всё тут. Мне в них более комфортно. Подсознательно я всегда понимала, придёт время, когда мне придётся расстаться или, по крайней мере значительно сократить использование любимого вида одежды и вот, похоже, это время настаёт. Эх–х–х…
По–видимому, неуверенность и некоторое огорчение отразились, как обычно, на моём лице, но трактовал их Телар по–своему. Решив, что я не хочу или не в состоянии куда–либо идти и посему так изменилась в лице, он поспешил меня успокоить: