— Не крал я, клянусь крестом святым!
— Но кажешься мотом изрядным,
Что всем достояньем своим окружен:
Одним костюмом нарядным.
— Ты ездишь повсюду. Какую весть
Можешь поведать мне?
— Врать не буду — одна и есть:
Что шкуры коровьи — в цене!
— Коровья шкура? — спросил король.—
Не ведаю, что за предмет?
— Олух ты, что ли? А чем я прикрыл
Кобылы своей хребет?
— Скажи мне правду, — спросил король
Чем кормишься ты, однако?
— Врать не люблю, я кожи дублю.
Мое ремесло — кожемяка.
А ты? — Я лямку тяну при дворе,
На королевской службе.
Взял бы ты в подмастерья меня,
Да обучил по дружбе.
— Овчинка не стоит выделки — брать
Деньги с тебя за науку.
Да ты мне прорву добра изведешь,
Ничуть не набивши руку.
— Кобыле твоей и коню своему
Я знаю отлично цену,—
Сказал король. — Не дивись тому,
Что я предложу тебе мену.
— А если меняться приспичило так —
Приплатой меня удоволь!
— Но я не обязан платить вопреки
Рассудку, — заспорил король.
— Разве твой необузданный конь —
Чета моей кроткой кобылке?
Этого плеткой только тронь —
Будешь чесать в затылке!
— С какой приплатой возьмешь коня
И мне кобылу отдашь?
— Я пенсов не требую, честью клянусь
Клади золотой кругляш!
— Хочешь, отсыплю тебе серебра —
Двадцать блестящих монет?
— А я полагал, у тебя за душой
И пенни дырявого нет!
Надобно сделки условья блюсти
И той и другой стороне.
Кобылу готов я отдать, но коровья
Останется шкура при мне!
— С нее воротит! — сказал король.—
Не жди от меня прекословья:
Мне задаром — и то не нужна
Вонючая шкура коровья!
Дубильщик, седло короля рассмотрев,
С его отделкой богатой,
Поверх золотого тисненья швырнул
Шкуру скотины рогатой.
— Друг, пособи мне сладить с конем!
Если на нем усижу,
Скажет моя супружница Джил,
Что я дворянином гляжу!
Он, в стремя узорное ногу вдев,
Сидел на коне королевском
И думал — то ли златое оно,
То ли медное, с блеском?
Затрясся вдруг благородный конь.
Хвост облезлый коровий
И пара черных коровьих рогов
Ему показались внове.
И ну брыкаться, как будто в него
Дух нечистый вселился.
Встает на дыбы, ярится, дабы
С него дубильщик свалился.
Он — быть бы живу! — цеплялся за гриву,
Дурацкую клял затею
И грохнулся оземь с коня кувырком,
Едва не сломив себе шею.
— Проваливай к черту с конем своим,—
Сказал кожемяка хмуро.
— Ему не по нраву, — сказал король,—
Пришлась коровья шкура.
Но если меняться задумал ты вновь —
То вот моя рука!
Мой добрый дубильщик, приплату готовь,
Чтоб мена была крепка!
Клянусь, полпенни и пенсов полна
Не манит меня мошна!
Мне двадцать монет золотых отвали,
Что славно чеканит казна!
— Я двадцать монет получил серебром,
Когда сменял жеребца,
Да двадцать — с одной! — я имел в кошельке,
На эту мы выпьем винца.
Король протрубил в громозвучный рог,
Его приложив к устам.
Тут лордов и рыцарей съехалась тьма,
Что прятались по кустам.
— Век не знавать бы мне этого дня!
Захвачен шайкой воров я!
Пронюхали, видно, что есть у меня
Добротная шкура коровья.
Меж тем, увидав, что пред ними король,
Колено склоняет всякий!
Двадцать фунтов бросив, оттоль
Хотелось удрать кожемяке.
— Да что ты! Я вовсе не шайки главарь.
Сюда по данному знаку
Стеклись для охоты лорды мои! —
Ободрил король кожемяку.
Велит он придворным: — Подайте мне цепь —
Надеть молодцу на шею.
Воскликнул дубильщик: — Теперь я погиб!
Увы, поделом ротозею!
Коль скоро сегодня железную цепь
Сулятся надеть мне на шею,
Завтра в петле тугой суждено
Болтаться мне, как злодею!
— Добрый дубильщик, забудь свой страх.
Полно нести ахинею!
Меня позабавив, ты рыцарский сан
Обрел, а не петлю на шею!
Пламптон-Парком ты будешь владеть.
Не лен, а чистый подарок!
С него доход равняется в год
Тремстам королевских марок.
— Спасибо! А если тебе попасть
Случится в Тэмворс богатый,
Получишь ты бычью шкуру, чтоб класть
На башмаки заплаты.
Гил Брентон
Гил Брентон вернулся в свою страну,
Он за морем выбрал себе жену.
Невесту, ее сундуки и людей
К месту примчали сто сорок ладей.
С винами для утоленья жажды
Пришло кораблей по двенадцати дважды.
Еще кораблей по двенадцати дважды,
С грузом червонного золота каждый.
Дважды двенадцать с червонным златом
И дважды двенадцать с душистым мускатом.
Дважды двенадцать с мускатом толченым
И дважды двенадцать с хлебом печеным.
Невеста блистала роскошным нарядом,
И паж бежал со стременем рядом.
Вдовы небогатой сынишка румяный,
Вильямом звался невестин стремянный.
Блистая красой и роскошным нарядом,
Горючие слезы лила она градом.
Вконец озадачен их изобильем,
За стремя держался бегущий Вильям.
— Скажи, госпожа, — он спросил невесту,—
С чего проливаешь ты слезы не к месту?
Репей забился тебе в башмак
Или вступать не желаешь ты в брак?
Зябнут в перчатках белые руки
Или горюешь с родней в разлуке?
Сбросить конь тебя норовит
Или паж твой не родовит?
Конская ослабела подпруга
Или другого желаешь супруга?
— Репей не забился ко мне в башмак,
И я добровольно вступаю в брак.
Не зябнут в перчатках белые руки,
И не горюю с родней в разлуке.
Конь послушен, а паж мой на вид
Учтив, пригож и притом родовит.
Конская не ослабела подпруга,
И я не желаю другого супруга.
Поведай мне, миловидный паж,
Каков обычай свадебный ваш?
— Тебе не придется он по нутру:
Король семь жен отослал поутру.