И вдруг волшебник — плут отпетый —
Явился, в пестрый плащ одетый,
На дивной дудке марш сыграл
И прямо в
Везеркрыс согнал.
Закончив труд, у магистрата
Волшебник требует оплаты,
А те юлят и так и сяк:
«За что ж платить-то? За пустяк?
Велик ли труд — игра на дудке?
Не колдовские ль это шутки?
Ступай-ка прочь без лишних слов!»
И хлопнул дверью крысолов.
Меж тем, от крыс освобожденный,
Ликует город возрожденный.
В соборах — господу хвала! —
Весь день гудят колокола.
Пир — взрослым, детворе — забава,
Но вдруг у северной заставы
Вновь появился чудодей,
Сыграл на дудочке своей,
И в тот же миг на звуки эти
Из всех домов сбежались дети,
И незнакомец, всей гурьбой,
Увел их в Везер за собой.
Никто не видел их отныне,
Навек исчезнувших в пучине.
Рыдайте, матери, отцы,—
Не возвратятся мертвецы.
Тела детей волна качает.
Кричи! — поток не отвечает.
Река бежит, вода течет.
Какой ценой оплачен счет!..
Всем эту быль запомнить надо,
Чтоб уберечь детей от яда.
Людская жадность — вот он яд,
Сгубивший гамельнских ребят.
Чего так в Брауншвейге встревожен народ,
Кого провожают сегодня?
То Генрих Брауншвейгский уходит в поход
На выручку гроба господня.
Жену молодую обняв у ворот,
Он ей половину кольца отдает,
А сам, уходя на чужбину,
Другую берет половину.
Вот герцог по бурному морю плывет.
Беснуется черная бездна,
И рушатся мачты, и ветер ревет,
И помощи ждать бесполезно.
Корабль сиротливый наткнулся на риф.
Но вдруг в вышине появляется гриф:
«О боже, спаси мою душу!»
Он герцога вынес на сушу.
В гнездо, где алкал пропитанья птенец,
Влетел он с находкою странной,
Но Генрих Брауншвейгский был храбрый боец
И славился удалью бранной.
Спасенный от смерти по воле небес,
Он, грифа осилив, направился в лес
И в зарослях целыми днями
Кормился корой и корнями.
Однажды, бредя сквозь лесной бурелом,
Пытаясь разведать дорогу,
Увидел он схватку дракона со львом
И кинулся льву на подмогу.
Поверженный, рухнул дракон, захрипев,
И Генриху молвил израненный лев:
«Услуги твоей не забуду,
Навеки слугой твоим буду!»
А ночью явился к нему сатана:
«В Брауншвейге тебе побывать бы!
Там дома твоя молодая жена
Затеяла новую свадьбу!»
И горестно герцог промолвил в ответ:
«Ее ли винить? Миновало семь лет.
Дай мне повидаться с женою
И делай что хочешь со мною!»
И только он эти слова произнес,
Как черт себя ждать не заставил.
Он спящего герцога в город принес
И льва за ним следом доставил.
И Генрих воскликнул, разбуженный львом:
«Я гостем незваным являюсь в свой дом!
Должны мы поспеть на венчанье».
В ответ прозвучало рычанье.
Вот герцог вошел в переполненный зал,
Отвесив поклон неуклюже:
«Недурно б, сударыня, выпить бокал
За вашего первого мужа!»
И, глаз не сводя с дорогого лица,
Он бросил в вино половину кольца,
Хранимую им на чужбине,
И подал бокал герцогине.
Но что, побледнев, она вскрикнула вдруг —
Иль сделалось худо невесте?
«Вернулся мой Генрих! Мой верный супруг!
Навеки отныне мы вместе!»
И гости воскликнули все, как один:
«Вернулся возлюбленный наш господин!»
В старинном Брауншвейге едва ли
Такое веселье знавали.
Так герцог, что прозван был Генрихом Львом,
До старости герцогством правил.
А лев, находясь неотлучно при нем,
И в смерти его не оставил.
Не смог пережить он такую беду
И в тысяча сто сорок третьем году,
Теряя последние силы,
Почил у хозяйской могилы.
Про воду и про вино
Слыхал я недавно поверье одно —
Рассказец про воду и про вино,
Как оба, друг с другом в ссоре,
Бранились, себе на горе.
Как-то сказало воде вино:
«Во все я страны завезено!
В любом кабачке и таверне
Пьют меня ежевечерне».
Вода говорит: «Замолчи, вино!
Со мной не сравнишься ты все равно!
Я мельницы в ход пускаю,
Плоты на себе таскаю».
Но отвечает воде вино:
«Едва лишь осушат в стакане дно,
И каждый мне благодарен,
Пастух или важный барин».
Вода говорит: «Не кичись, вино!
Хозяйственных дел у меня полно.
Стирают во мне, и для варки
Меня потребляют кухарки».
Но отвечает воде вино:
«Мне в битвах бойцам помогать дано!
Губами приложатся к фляге,
И хоть отбавляй отваги».
Вода говорит: «А скажи, вино,
Кто в банях людей услаждает умно?
Красавицам пылким желанны
Мои прохладные ванны».
И отвечает воде вино:
«С самим бургомистром дружу я давно!
Со мной он проводит все ночки
Там, в Бремене, в погребочке».
Вода говорит: «Погоди, вино!
А кто из насоса влетает в окно,
Когда ненасытное пламя
Уже завладело полами?»
И отвечает воде вино:
«А я с докторами во всем заодно!
Недаром у нас медицина
Лекарство разводит in vino».
Вода говорит: «Я не спорю, но
В кунсткамере я, не ты, вино,
Теку из русалочьих глазок,
На радость любителям сказок».
И отвечает воде вино:
«В дни коронаций заведено,
Чтоб я из фонтанов било
И людно на улицах было».
Вода говорит: «Посмотри, вино,
На море. Наполнено мной оно.
Больших кораблей караваны
Мои бороздят океаны!»
И отвечает воде вино:
«А я в винограде заключено.
Нежнейшие ручки, бывает,
В саду меня с веток срывают».
Вода говорит: «Но ответь, вино,
Кем все цветущее вспоено?
Без влаги сады бы увяли
И ты б появилось едва ли».
И так сказало вино тогда:
«Что ж, подчиняюсь тебе, вода,
Но только меня не трогай,
Иди-ка своей дорогой».
Вода говорит: «Берегись, мой друг!.
Но тут явился трактирщик вдруг
И для умноженья доходу
Смешал и вино и воду.
Горемыка Швартенгальз
В пути заметил я трактир
И постучал в ворота:
«Я горемыка Швартенгальз.
Мне пить и есть охота!»