Поэтому испытал двойную радость, увидев в гостиной на полу возле дивана блестящий журнал и бутылку лимонного сока, а на диване небрежно разметавшуюся во сне блондинку. Светлые локоны бросали вызов цвету сока, а формы — прелестям фотосессий журнала.
Демид сел возле неё на пол и тихо рассмеялся. Блондинка открыла серые глаза и томно пробормотала:
— Ты выглядишь усталым, но уже не психом. С чем и поздравляю.
— Спасибо, Клео. А ты, как всегда, великолепна! Прости, что тебе пришлось давиться только бифштексом, но…
— Почему же — только бифштексом? Я знала, к кому шла! Креветки под карри, зелёный салат, тушёная в сливках морковь и лимонный торт на десерт. Я оставила тебе половину.
— Люди с таким аппетитом, сохраняющие фигуру, вызывают у меня восторг!
— У меня тоже. Ну, пора, — Клео вскочила на стройные ножки.
— Конечно, пора.
— Да, автобус через… через четверть часа.
— Э-э? Какой автобус?
— На котором я уеду.
— Уедешь? А я?
— А ты поешь и ляжешь спать.
— Клео, ты не можешь…
Блондинка направилась было в прихожую, но Демид преградил ей дорогу:
— Так нечестно!
— О чём ты?
— Только пришла и уходишь. На улице… э-э… дождь и темно.
— Было бы странно, если бы осенним вечером сияло солнце и пели птички. А мне завтра к восьми на работу.
— Надеюсь, — Демид подозрительно покосился на журнал, — тебя не пригласили на обложку или разворот?
— Представь себе: пригласили.
— Нет!
— Вот именно: нет. Что за удовольствие прыгать в мокрой рубашонке по холодному песку?! Или плескаться в волнах и стараться не синеть, пока ассистенты режиссера отталкивают баграми направляющиеся в кадр льдины.
— Я рад, что хотя бы из-за этого…
— Не только. Насморк, грипп… Лучше я буду чистить клетки!
— Вот умница!.. Э-э? Какие клетки?!
— С собачками.
— Но ты же, если я не путаю, мыла пробирки?
— Меня повысили. Вот что значит умение делать лицо. Доцент сказал, что с моим выражением…
— Какой доцент? — заволновался Демид. — Что ещё за доцент?
— Он специалист по инстинктам… или инсектицидам, не помню точно.
— Надеюсь не по основному инстинкту, а по собачкам?
— Ну, конечно! Они такие симпатичные, у каждой своё имя… Ой, автобус!
— Нет!!! То есть, я хотел сказать: может быть, попьём чайку с тортиком?
— Мне уже пора спать.
— Это само собой.
— Ну, если ты так мил, то я опять устроюсь на этом диванчике.
— А я?
— А ты собирался пить чай с тортом.
— Да? Э-э… диванчик узковат. В соседней комнате…
— Узковат?! Ты намекаешь, что я растолстела?! Эти два лишних килограмма так заметны?!
В волнении Клео была так хороша, что Демид чуть не упал перед ней на колени.
— Любимая, ты изящна и прекрасна, ничего нигде не видно… то есть, наоборот, всё видно и великолепно!
— А-а, наконец-то я поняла твои неприличные намёки. Но пока ты был в своей психушке…
— Я совершенно здоров!
— …я тут познакомилась с совершенно потрясающей тусовкой. Платонические отношения — путь к самосовершенствованию! Только духовное единение ведёт нас к идеалу!
Демид заморгал, не веря своим глазам, потом похлопал ладонями по своим ушам.
— У меня что-то со слухом?
— Почему? — удивилась она.
— Клео, что это за бред? Такого я не слышал даже в… гм… своём санатории.
— Потому что ты отстал от жизни, — победительно заявила она. — Секс вышел из моды.
— Подожди. Что значит — вышел из моды?
— Все знаменитости теперь признают только…
— Мне плевать на знаменитослей, — возмутился он. — Признают, не модно… А есть и дышать всё ещё модно?
— Ты не понимаешь…
— Где уж мне!
— Нет, правда — это не сразу понимают. Многие не понимают и потом.
— Ну ясно — понимают только избранные!
— Ну, это… Может, и так. Не каждый захочет прилагать усилия для совершенствования. А ведь всё так просто. Нужно сохранять силы для действительно важных дел…
— Например, для чистки собачьих клеток.
Он прикусил язык, но глупость уже была сказана. Клео сердито сдвинула брови и кинулась в прихожую так решительно, словно собиралась пройтись и по Демиду — если он не отступит — своими острыми каблучками. Он умоляюще сложил руки, она остановилась:
— Дай мне пройти.
— Я ляпнул не то… Ну… отличные собачки…
— Дай мне пройти!
— Я не то хотел…