— А откуда у него деньги на сигареты и пиво берутся? — хитренько прищурив левый глаз, спросил божок. — Могу рассказать. Он около школы останавливает ребят, которые послабее, и отбирает у них деньги. Надо его за это наказать или нет? Надо!
С Димкой тоже такое случалось в городе. Приходили из другой школы, а может, даже вообще нигде не учащиеся, и требовали: «Выворачивай карманы!» Наверно, если б среди них такой, как Хрюк, оказался, то ему бы даже семиклассники сопротивляться не стали… Как Димка про эти дела вспомнил, так злость вовсю разыгралась. Ух, попался бы ему сейчас этот Хрюк поганый!
— Вот, это хорошо! — порадовался Чурачука. — Злись, злись! Очень полезно! Но с Хрюком ты потом разберешься — никуда он из деревни не денется. Наоборот, еще захочет тебе накостылять за то, что сам, по своей дурости, с крыльца свалился. Вот тут-то ты его и отоваришь… Мне сейчас другое интересно. Насчет Дырявой горки!
Димка понял, что Чурачука со своей телепатией уже прознал о встрече Лосева с отцом Михаилом и дедом Николаем.
— А чего там интересного? Сказка какая-то, болото со змеюками да горка с каким-то камнем. В этом болоте когда-то идола языческого утопили, и на том месте Дырявая горка выпучилась, а из дыр змеи полезли…
— Это я все знаю, — перебил Чурачука. — Мне другое интересно. На болоте воды много. А я, как ты знаешь, воду люблю. Мне, кроме нее, больше ничего не нужно. Видишь, как я быстро расту? Какой я был сутки назад, помнишь? Пятнадцать сантиметров длиной. А сейчас? Это все водичка! И с каждым разом мне ее все больше и больше нужно. Сейчас вот два литра хватило, а к вечеру — и трех станет мало. Опять же, к вечеру я уже тебя перерасту. Сантиметров на пять! Под подушкой уже сейчас не спрячешься. А что послезавтра будет, знаешь? Я метров до трех вырасту. То есть до самого потолка. И воды мне уже не два литра понадобится, а два ведра на один прием. Соображаешь?
— Да… — Димка призадумался. Конечно, он понимал, что Чурачука опять говорит правду. Он за одни сутки прямо на глазах у Лосева вырос. И уже завтра не то что под подушкой, а даже под кроватью не поместится. Ну и конечно, если Димка начнет в свою комнату воду ведрами таскать, это незамеченным не останется. Так или иначе, мама с бабушкой Чурачуку обнаружат. Неизвестно, почему Чурачука их боится, но они-то его точно испугаются. Особенно если увидят его трехметровым. Ой, что будет…
— В общем, решил я, что надо мне от вас на болото перебираться, — заявил божок. — Так что, будь добр, отведи меня на болото. Конечно, не сейчас, а когда стемнеет.
У Димки аж в животе захолонуло. Затемно? Ночью?! На Змеючье болото?! Туда, где отец Михаил в пасмурную, холодную погоду пятнадцать гадюк видел, когда белым днем ходил и мог внимательно под ноги смотреть?! Ужас какой!
— А ты разве сам не можешь дойти? — пролепетал Димка. — Ты же колдовать умеешь! Скажи какое-нибудь заклинание — и сразу же туда перескочишь…
— Понимал бы ты чего в магии, — проворчал Чурачука, — так я бы тебе попытался объяснить, отчего я не могу так сделать. Но ты в колдовстве ни шиша не соображаешь, поэтому объяснять бесполезно. Остается тебе только поверить, что если я сказал «не могу», значит, «не могу» — и все. У меня на это сил пока нет. Вот доберусь до болота, подрасту еще, тогда, может, сила и появится. А пока пешком идти придется.
— Так ты же мысли умеешь читать, — не сдавался Лосев, — наверно, можешь по моей памяти вычислить, как дойти до просеки. А дальше, на само болото, я и сам никогда не ходил.
— Мысли я читать умею, — поморщился Чурачука, — это, конечно, верно. И то, что ты на болоте никогда не был, — тоже правда. Но мне надо только до просеки дойти — это раз, а во-вторых, обязательно нужно, чтоб меня до болота человек сопровождал. Там-то, по болоту, я уж как-нибудь и без тебя доберусь до Дырявой горки.
— А может, ты какого-нибудь другого человека с собой возьмешь? — предложил Димка. — Хрюка, например. Загипнотизируй его как-нибудь, — и он с тобой куда угодно пойдет!
— Сказано тебе, — раздраженно произнес божок, — пойдешь ты, и никто больше! Если б можно было по-другому поступить, то я бы к тебе не обращался. Конечно, если ты не хочешь мне помогать, тогда так и скажи. Дружба наша закончится. И силу ты потеряешь, и велосипед у тебя пропадет, и все твои друзья обратно уедут. А Хрюк с Галькой — останутся. И издеваться станут только над тобой. А ты все это терпеть будешь, как раб, потому что, ежели вякнешь что-то против, — Хрюк тебя по стенке размажет. Он-то свою силу не потеряет. И не надейся, что он деда своего испугается или тем более Галькиного папашу-дохляка. Им с таким не справиться. Его теперь только милиция остановить может.
«Да-а, — мурашки так и побежали у Димки по спине, — и вправду страшно! Нет уж, лучше прогуляться с Чурачукой до просеки!»
— Правильно мыслишь! — оскалил зубищи Чурачука. — Зачем нам с тобой ссориться?! Ну, поволнуешься немножко, когда ночью через лес пойдешь, особенно на обратном пути, когда меня рядом не окажется. Но зато новую силу обретешь — это я тебе обещаю. Все тебе удаваться начнет, за что ни возьмешься. И все тебя уважать будут…
— Но как я из дома ночью уйду? Мама и бабушка могут заметить!
— Они сегодня очень крепко заснут и смогут проснуться, только когда ты уже вернешься.
В это время на крыльце послышались шаги, а также голоса мамы и бабушки.
— Так, — сказал Чурачука с явным волнением в голосе. — Я полез под кровать. А ты садись за стол, будто книжку дочитываешь!
С этими словами божок осторожно, чтобы не стучать своими каменными ногами, слез на пол и уполз под койку.
Буквально через минуту после этого появилась мама и увидела Димку с книжкой Майн Рида.
— Такая погода, а ты опять за чтение уселся? Я думала, ты до вечера на своем велосипеде кататься будешь.
— Я уже накатался, — отозвался Димка. — Теперь можно и почитать. Когда захочется, опять кататься пойду.
— А помочь нам с бабушкой огород пропалывать тебе не захотелось? — нахмурилась мама.
— Но вы же мне не сказали, что надо помогать, — удивился Димка. — Если б сказали, то я бы пошел. Ты забыла, в прошлом году, когда я вместо сорняков нечаянно что-то полезное выдернул, вы ругались и запретили мне в огороде появляться.
— Это в прошлом году, — проворчала мама, — а теперь-то ты, надеюсь, отличишь сорняк от сельдерея?
— Но вы уже закончили работать, — защищался Лосев. — К тому же я сегодня тоже поработал — помог дедушке Крюкову вещи дотащить!
— Как ты таскал вещи, я не видела, — проворчала мама, — а вот как Колька ехал на твоем велосипеде с Галей — видела! Такой жлоб здоровенный, а не мог сам донести какую-то ерунду.
— Ничего себе ерунда! — оскорбленно воскликнул Димка. — Там шестьдесят килограммов в рюкзаке и двух чемоданах!
— А может, все двести?! — ехидно прищурилась мама. — Ты хоть знаешь, что такое шестьдесят килограммов? Это средних размеров мешок с картошкой. Ты его просто от земли не оторвешь! Хвастунишка несчастный! Ладно, читай свою книжку, а я пошла обед готовить.
Димка хотел вскочить с места и тут же поднять что-нибудь тяжелое, чтоб мама не считала его хвастуном, но вовремя подумал, что это может вызвать всякие неприятные последствия. Во-первых, мама сразу испугается, заволнуется и может даже решить, что сын заболел. Ну и конечно, начнет вопросы задавать, а Димка может случайно проговориться насчет Чурачуки. О том, что произойдет, если мама случайно заглянет под кровать и увидит там божка, — Лосеву было страшно и подумать. Наконец, могло быть и такое не очень страшное, но очень неприятное последствие: увидев, какие Димка тяжести поднимает, мама начнет его к работе приспосабливать. Например, ведра с водой из колодца носить и огород поливать. Поскольку дожди кончились и, возможно, по милости Чурачуки их вообще больше не будет, то огород придется поливать вручную… Нет уж, лучше пусть мама по-прежнему думает, будто сын у нее маленький и слабенький!
Однако не прошло и десяти минут после ухода мамы, как Димка услышал за окном скрип калитки, шаги и негромкое покашливание. Это, оказывается, Николай Васильевич пожаловал. В руке дед тащил большую трехлитровую банку варенья.