Хуже всего действовали злобные тени, приходившие из тьмы. Ракшасы сводили с ума, лишали разума, воровали тела. Силой ковена Чистой земли между материальным и призрачным был воздвигнут хрупкий барьер, отогнавший напасть. Но зависимость Чудьмирья от ковена пагубно сказалось на последнем. Гордыня и неприятие дали свои ростки на благодатной почве…
Алексей стал листать размышления автора.
Это казалось странной шуткой. Плод из переливающегося всеми цветами хрусталя, что чище бриллианта и краше его стократно. Почему именно яблоко, затасканный символ искушения? И как оно могло быть связано с нами, а мы с ним? То, что изгнание было делом рук человеческой расы − бесспорный факт, и все же я начинаю сомневаться. Обрести небывалую мощь и просить о столь малом? Загадка для пытливого ума.
Нет, не то. Еще пара страниц и вот, что он смог найти:
… Рождение носителей особого чутья, позволяющего находить пространственные изломы, здорово повлияло на отношения между расами. И опять преимущество оказалось в руках магов! Каждый третий пилигрим рождался у них, открывая небывалые возможности для манипуляций и торговли. Свобода перемещений породило целое движение за возвращение в Светломир. А появление Утренних звезд, чудных созданий обманом вернувшихся назад, поставило под угрозу само существование нашего мира.
Совет 28 решил этот вопрос кардинально: запрет на любую пилигримскую деятельность вне сферы интересов государства. Незаконные перемещения стали отслеживать и карать с 1783 года, сразу после изобретения Иоганном Хлыстом, лидером движения за права мавок, истинокля. Аппарат позволял увидеть следы проникновения и иномирные частицы вокруг пилигрима или тех, кого он проводил через трещины…
Многое начало проясняться. Агата была одной из нелегальных пилигримов, что позволило ей вышвырнуть Алексея из родного мира в этот. Теперь он хотя бы знал, что застрял в Темной Москве не навечно.
− Нина, что там Шан сказал?
Алексей положил книгу на стол, повернулся и едва сдержал крик. Навстречу ему из темноты плыла окровавленная голова. Черные волосы развевались от невидимого ветра, с длинных клыков падали на пол багровые капли.
В этот миг в легких словно лопнул воздушный шарик. Алексей попытался дать деру, но с грохотом упал, споткнувшись о собственную ногу. Подбежавшая к нему Нина не сразу поняла, что произошло. Она огляделась по сторонам, сжимая связеркало, как кастет:
− Ты что-то увидел, Ал? Детей Красного Болота? Да что случилось-то?!
− Я-я… никогда т-таких не ви-видел…
Голова проплыла мимо, презрительно плюнув рваными губами что-то на древне-японском.
− Кого? − не сразу поняла оборотница. − Ты про гоблинов нукекубе? Они, конечно, необычные и не могут принять антропоморфную форму, но это не повод над ними издеваться. Странный ты.
Она подозрительно на него покосилась, но все же помогла встать и даже отряхнула.
− Шан в соседнем зале. У него для нас плохие новости. Идем.
К плохим новостям идти не хотелось, но разве с такой силачкой поспоришь? Пока они искали проход, ведогони ухохатывался в мыслях Алексея. Его знатно повеселила реакция мальчика на чего-то-там-в-кубе гоблина.
Шан ждал их возле информационной стойки, попутно споря с полноватым сотрудником библиотеки. Подходя ближе, они расслышали, как Шан хрипло, из последних сил повторяет:
− Вы не слушаете. Я наследник рода Червонских, вот кольцо, видите? Это фамильный герб. Вы не имеете права игнорировать мой запрос.
− Уважаемый господин, мне жаль повторять это уже в сотый раз, − но у вас нет прав доступа в закрытую часть библиотеки. А нужные вам книги находятся именно там!
− Вы знаете, кто мой отец? Он постоянно делает пожертвования на ваш счет. Моя семья числится в списках дарителей самых редких рукописей!
− И все же я вынужден отказать, − крайне раздраженно перебил толстячок, косясь на подходящих друзей. − Можете попробовать прийти в следующий раз с кем-нибудь из Совета 27 или их помощников. Прошу меня простить.
Шан отошел, обескураженный отказом.
− Что, не прокатила фишка с богатым папулей? − кольнула Нина, пытаясь растрепать его тщательно прилизанные волосы. В ответ упырь хмуро на нее посмотрел.
− Нет, ну каковы наглецы. Я точно знаю, сколько золотых жнецов мой отец вливает в это место. А они даже не хотят открыть мне списки алмазных артефактов, утерянных за последние сто лет. Никакой лояльности! Я сумел вырвать у них лишь биографию Немки, и та − сомнительной подлинности!