Бабушка снова заплакала, дед так же хмурился, я попыталась еще раз оглядеться и рассмотреть своих новоиспеченных родных. Комната явно в богатом доме, судя по интерьеру и обстановке, да и мои родные выглядели, так то, неплохо после смерти. Гораздо моложе, чем на том старом фото, конечно в возрасте, но больше пятидесяти лет им не дать, интересно каков их реальный возраст.
— Мари не плач, не пугай Елену, она про нас ничего не знает и с чего ей кидаться в наши объятия, — негромко одернул бабушку дед. — Тем более она считает, что мы ее бросили, сначала нужно все ей объяснить.
Мне стало жаль бабушку, ну не возможно, слушать ее жалобный плач, так ли они виноваты, что когда — то оставили меня, сначала нужно их выслушать. Моя жизнь не проста, и с каждым разом становится все запутанней, и непонятней или может, я, наконец, узнаю все тайны своего рождения.
— Когда я была маленькой, — тихо произнесла я, — то была очень уверенна в том, что если бы вы не погибли, то я обязательно бы жила с вами. — Я не помнила вас, но вот такое ощущение у меня было.
Бабушка всхлипнула и обняла меня, несмотря на мою слабую попытку сопротивления, и это было приятно, я чувствовала все ее эмоции, страх и сожаление обо мне, и застарелую страшную боль, тоже связанную со мной.
— Может, вы мне все расскажете, — попросила я, пытаясь приподнять голову, что — бы видеть их обоих, — а потом мы все обсудим и почему я вашем доме, вроде как меня похитили не вы, и что случилось с теми людьми, кто это сделал?
— Все расскажу, — пообещал дед, — попробуй сесть и тебе сначала нужно поесть, хоть бульончика, ты трое суток бревном пролежала, вкололи тебе убойную дозу, снотворного для магов. — Я с таким средством то и не встречался. — Смертельную дозу почти тебе вкололи, антидот нам пришлось разрабатывать самим, и от этого тебе плохо. — Тебя похитители боялись и чтоб уж наверняка, так вот поступили.
Дед выговорился и протянул мне руку, чтобы, помочь сесть, но я жестом ее отклонила, прошептав, — нужно самой двигаться.
Села я с трудом, голова кружилась еще сильно, я попыталась полечить себя, но слабость мешала. Но хоть мне и было плохо, кушать я хотела тоже, но было еще, кое — что, что мне мешало и очень. Кожа моя горела огнем, и я чувствовала от себя неприятный запах, это яд выходит порами кожи и мне срочно нужно в душ и туалет, или наоборот. Несмотря на их возражения, я спустила ноги с кровати и встала, покачиваясь, плотней запахнув на себе халат.
— Туалет и душ обязательно, мне надо, — коротко выдавила я.
Говорит было сложно, меня тошнило и мотало. Дед махнул рукой и Бабушка, подхватив меня под руку, повела к туалету, для начала. Затем сразу в душ, хорошо хоть рядом совсем, и не душ конечно. Я скинула халат и с трудом влезла в ванну, Бабушка не ушла, помогая мне. Она включила воду, потрогав ее, стала поливать меня, сама бы я точно лейку в руках не удержала. Я мылилась, выливая на себя все, до чего могла дотянуться, пузырьков с шампунями и гелями море, стояло на полочке в ванной. Я просто выливала их на себя, размазывая по телу. Мне казалось, что никогда не смою липкую пленку со своей кожи и запах, но через три или четыре раза полного намыливания, мне стало легче, и вроде запах тоже перестала чувствовать.
— Все хватит, — тихо прошептала я, но Бабушка услышала меня, выключила воду и помогла мне выбраться из ванной и натянуть чистый халат.
Когда мы вошли в комнату, белье на кровати уже тоже сменили, и я легла в чистую кровать, с чувством громадного облегчения почувствовав себя уже гораздо лучше.
Бабушка с ложечки стала меня кормить ароматным бульоном с зеленью. Как я себя сдерживала от желания проглотить все залпом, а не с ложечки, не передать словами. Бульон, только раззадорил, мой аппетит, но нужно было сделать перерыв, иначе было бы хуже, по своим ощущениям не ела я давно, желудок болел ощутимо так. Бабушка заботливо обложила меня подушками, помогла мне полуприсесть, дед тоже сел в кресло рядом с кроватью. Я уже чувствовала себя хорошо и готова была их выслушать, откладывать разговор на потом не хотела, боялась, что помру от любопытства. Хотя не буду врать, было страшно, оттого что я сейчас услышу, семейные тайны такая поганая штука, но нужно разобраться полностью, я уже устала, получать информацию о своей семье крохами и от чужих людей. Вели мои родные себя спокойно, хотя нет, все — таки нервничают, дед с интересом смотрит на меня, но вот прочитать его я не могу, защита у него замечательная, а вот бабушка немного открыта, и сделано это специально, но для чего пока не понимаю. Поймать меня на крючок заботы, или показать, как она скучала, но почему тогда дед прячет свои эмоции. Я смотрела на него и бабушку и видела себя в их чертах, мы так были похожи, даже анализа крови не нужно, хотя я ведь как сейчас выгляжу, и сама не знаю этого. Меня ведь изменили внешне, перед тем как я стала прятаться у Валерия. Валерий, я вспомнила его, но эмоций это у меня не вызвало, а мы ведь были любовниками, и сейчас я вспоминаю его только потому что жила в его доме, никаких сожалений или переживаний, странно. Интересно как он, наверняка во всем винит себя, да и от Питирима ему может прилететь не по — детски, за недогляд за мной. А ведь я все сделала, в тайне от него, фактически обманом, и снова все и-за Андрея, черт бы его забрал. Я так подставила Валерия своим поступком, и даже то, что свое похищение предусмотреть я не могла, меня не оправдывает. А вот имя Андрея вызвало у меня сразу же прилив гнева, я устала от него и да, видеть не хочу его совсем, и все неприятности мои и — за него, это точно. Ладно, главное, я пока жива, и пытать меня никто вроде и не собирается, да и особо торопиться мне некуда, а ведь я хотела узнать судьбу своих родных, так что нужно их выслушать. А дед то у меня так интересный мужчина, высокий стройный темноглазый, волосы с сединой, что ему очень шло, а взгляд цепкий не простой, и чувствуется, что он действительно глава семьи и обладает авторитетом и властью. Бабушка тоже необычна, красива той поздней красотой у женщин, а в молодости наверняка сводила мужчин с ума только взглядом. Тоже высокая, стройная, а одета как изящно и элегантно, и все вещи смотрятся на ней, как будто она родилась в них. Значит, она родилась явно в небедной семье, и с детства привыкла к роскоши. Это все равно видно, недаром говорят из грязи в князи, меня приучали к хорошей жизни, но я помню, как мне было сложно привыкать, к дому еще ладно, богатыми хоромами меня удивить невозможно, а вот слугами я командовать так и не научилась. Да и мои родные совсем не просты, огромный дом с прислугой, спальня точно не на первом этаже, а прислуга разная, даже за это короткое время еду приносила одна девушка, дополнительные подушки другая, а у двери, я увидела охрану, двух мужчин мельком, спортивного телосложения и с оружием. Дед тоже пытался меня прощупать и тоже наблюдал, как я реагирую на окружающую обстановку, и явно остался доволен тем, что я не кричу от восторга, увидев обстановку комнаты. Ну да ведь он уже знает, где я жила, и, наверное, подсознательно ждет восторга или настороженности от деревенской девчонки. Дед начал неторопливо рассказ, а я стала внимательно его слушать, стараясь уловить все его эмоции, раз уж не могу прочитать его.