— Я… Да разве… Она сама… не хочет оставаться… с вами…
— Этого она мне не говорила. Ну, так вот: добром я тебе Бригиту не отдам. Будешь ты драться за нее?
— То есть как… что вы имеете в виду?
— Будешь ты биться со мной за нее? Как — биться? Очень просто: не на жизнь, а на смерть. Дошло?
— Я все-таки вас не понимаю… У нас двадцатый век.
Нилс не сводил глаз с Витолда. Он попал в точку: красавчик весь съежился, когда Нилс упомянул о смерти. Красавчик в отчаянии поглядывал на дверь. Красавчика знобит. Тем хуже для него!
— Двадцатый век! Да ну! У меня в доме такой век, какой мне нравится.
— Но такие вопросы… в наши дни разрешает суд.
— Суд? А на фига? Скажешь, Бригита подавала на развод?
— Еще нет, потому что мы…
— Ну так чего же трепаться про суд! Я здесь — суд. Один из нас тут лишний. Будешь биться?
— Это как?
— Я же сказал. Не доходит? Придется тебя просветить. Отойди! — Нилс отпихнул ногой одну из досок, прикрывавших яму. — Гляди-ка сюда! Видел? Яма.
Витолд весь одеревенел, глядя то на щель между досок, то на Нилса.
— Вы сошли с ума! — пробормотал он.
Нилс прищурился.
— Ты думаешь? Сейчас увидишь, до чего разумно я рассуждаю. Мы будем биться. Тот, кто останется жив, спихнет того, кто будет ухлопан, в эту яму. И замурует ее. Я уже давно собирался это сделать. Замуровать, то есть. Вон, в углу, лежат кирпичи, щебень, мешки с цементом, Кувырк! Кто дал дуба, того — в яму. Сначала засыпать песочком, утоптать. А после замуровать могилку и сравнять с полом. Цементом залить. Тихо-мирно. И все. Через день-два никто не догадается, что тут была яма. Дошло?
— Вы с ума сошли!
— На дверь глаза зря таращишь. От сумасшедшего тем более не улизнешь! — Нилс запер дверь, сунул ключ в карман.
Сумерки сгущались, окошко в гараже было маленькое. Стало совсем темно. Нилс слышал дыхание Витолда, напоминавшее всхлипы. Когда глаза свыклись с темнотой, Нилс увидел Витолда, прижавшегося к стене за верстаком.
— Чего ты к стене липнешь! — вскинулся Нилс. — Тоже мне пластырь! Сейчас будем драться.
— Вы… с ума… сошли…
— Да ну? Если драться за женщину, которую любишь, значит — сойти с ума, тогда — пожалуй. — Нилс нащупал выключатель. Под потолком загорелась лампочка. — Не вздумай вякать! Соседи далеко, все равно не услышат. А я тебя, коли что, безо всяких придушу. Как кролика. Ну, ну, не дергайся. Лучше приготовься к бою. Съешь еще конфетку, сладкое от нервов помогает… А каким оружием будем биться? Э, вот история — ни шпаг, ни пистолетов у меня нет. Ничего, оружия хватит! Предоставляю тебе выбор. Вот два топора. Два молотка. Целая куча клещей и стамесок… Ну?
— Вы-ы…
— А? Может остановимся на лопатах? Постой! А вот два длинных болта, как раз по руке. Держи!
Он протянул Витолду длинный болт. Витолд взял его, но болт тут же выскользнул и грохнулся на пол. Нилс глянул Витолду в лицо и равнодушно подивился вслух:
— Белый, как штукатурка. А у тебя были такие румяные щечки. — Он продолжал рыться в инструментах, бормоча: — Пилы?.. Э, пилы не годятся. Больше нет ничего. Ну, обойдемся тем, что под рукой. Выбирай!
— Вы-ы…
— Я? Ладно, это можно. Я — за лопаты.
Нилс взял лопату, другую подал Витолду. Витолд не протянул руку, он, все так же прижимаясь к стене, отступал в сторону двери.
— Вы не смеете! Вы не имеете права заставлять меня драться!
— Нет, ты будешь драться, гад! Не станешь драться, я тебя все равно прикончу. Один из нас тут лишний. — Нилс уже не кричал, а шипел, медленно, медленно приближаясь к Витолду. — Бери лопату! На!
Витолд взял лопату одной рукой. Лопата качнулась, тогда он подхватил ее и другой рукой и кое-как удержал, вернее, оперся на нее.
Нилсу стало противно смотреть на отвисшую челюсть и выпученные глаза соперника, он отвернулся.
— Считаю до трех. Услышишь три — бей! Если не ударишь — себя вини, следующий удар за мной, и тут уж… Ра-аз, два-а…
Витолд рухнул на пол, стукнувшись головой о ножку верстака.
— Нет! — прохрипел он. — Я отказываюсь. Отказываюсь от всего. Честное слово! Вы не смеете!
Нилс не верил своим ушам. Он пнул ногой лежащую на полу живую груду:
— Что ты сказал? Что? Повтори!
— Я отказываюсь. От всего.
— От Бригиты ты отказываешься, что ли?
— От всего! От всего! Честное слово!
На миг злоба, смертельная ненависть пересилили отвращение. Нилс вздернул кверху бессильное, мягкое, будто бескостное тело, и двинул кулаком. Раз. Еще и еще раз. Больше он не мог. Омерзение опять подступило к горлу, душило, сковывало. Нилс отпустил Витолда, снова рухнувшего на пол. Брезгливо отступил к стене. И Бригита — с таким вот!.. Сейчас эта мысль даже не внушала злобы, Нилсу захотелось распахнуть дверь и выбежать вон. Он шагнул к выходу.