Ладно. Нам Усть-Уртский филиал Гипроместпрома такие очистные спроектировал -- конфетка! Двухэтажное здание, сплошь стекло да бетон, операторская -- фантастам не снилась, -- бытовки -- хоть жить переселяйся, холл, цветные изразцы на стенах, фикусы всякие( Одна беда -- стоит эта конфетка семьдесят шесть тысяч. А у нас -- семнадцать. Вот тогда и состоялся у нас с Марией Яковлевной очередной тетатетничек. И родился в итоге монстр: три металлических чана, вроде баков мусорных, в землю вкопаны, в них сточные воды собираются, а через отверстия в крышках ведрами нейтрализаторы заливают -- вот тебе и вся КИП-автоматика. Как "очистные" эти через все инстанции провели -- понятия не имею; я тогда, грешным делом, в отпуск сбежал, чтоб глаза мои этого не видели.
А в Томске тем временем однокурсники мои антигравитаторы ладили. Так-то. Ну да ладно.
Словом, на следующее утро собираю я бригаду, и пошли мы в тупичок, где паровозы наши стоят. Подлез я под паровоз, прилепил гравиэффекторы. Два спереди, возле передней оси, два сзади, под будкой, -- что твои магнитные мины.
Отошел. "Ну, -- думаю, -- была не была". И включил. Вдавил клавишу пуска, а самому, хоть и поупражнялся вчера, не по себе все-таки. Кручу осторожненько кремальеру -- сперва на нейтрал вывел, патом дальше( Поднялся мой паровоз и повис в метре над землей.
-- Ну, -- говорю, -- навались, мужики!
Мужики навалились. Тяжеленько, конечно: вес-то я убрал, а масса все равно осталась. Но стронули-таки. Так и идем: впереди я раком пячусь, потом паровоз летит, а сзади мои парни его подталкивают. Дорога, слава богу, прямая, один поворот всего, да и тот плавный. А не то не знаю уж, как справились бы, -- инерция-то у этой дуры о-го-го! Пячусь я так, а у самого в голове пустота звенящая, вакуум интеллектуальный. И только одна строчка идиотская крутится: "Летят по небу самолеты-паровозы("
Даже вслух напевать стал. Хочу остановиться -- и не могу. Кретинизм!
Вокруг толпа собралась, естественно, гвалт стоит, гам, кто реплики какие-то подает, кто ахает, кто-то просто от избытка чувств вопит( Живописная, словом, картинка.
К обеду перегнали мы его, родимого, на завод, поставили на площадке позади котельной. Потом второй. Натренировалась моя бригада "Ух!" -любо-дорого. Тендеры уже запросто перекантовали.
А дома я в "Вечернем Усть-Урте" уже заметку об этом прочел. "Наука помогает производству" называлась. Правда, наврано там все было, но зато с пафосом.
Элькинда я в тот день не видел. А на завтра приходит он ко мне, возвращаю я ему чемодан, все честь-честью. И спрашиваю:
-- Марк Германович, а каким чудом вам удалось его добыть?
-- Какое ж это чудо, -- отвечает. -- Василий Павлович. Просто( как бы это сказать?.. Личные связи, что ли. И сложная обменная комбинация. Я наши шотландские котлы Политехническому музею обещал, -- таких, говорят, больше нигде не осталось, так что, выходит, ценность они немалая. А Жук, директор музея, меня связал кое с кем( Так оно все и получилось.
-- Ясно, -- говорю. А самому, между прочим, ничего не ясно. Нет, я понимаю, конечно, незачем ему меня в свои личные связи посвящать. Абсолютно незачем. Но я-то грамотный! А там, внутри гравиэффекторов, на плате, штамп ОТК стоит. И дата выпуска. "27.02.09". В 1909 году не антигравитаторы, а котлы мои шотландские делали, а до 2009 года дожить еще, между прочим. надо. Ежели только это не вообще какой-нибудь 2109 год, конечно(
И вот теперь я все думаю: если нам, к примеру, в конце квартала машина времени понадобится, или для утилизации отходов дезинтегратор какой-нибудь, -- достанет их Элькинд или нет? Наверное, достанет.
Что ни говори, а снабжение -- это фантастика.
1973
УТРО ПОБЕДИТЕЛЯ
I
Улица казалась Эрнесту ущельем -- мрачный, безлюдный провал, рассекший чудовищное нагромождение бетона, стекла и стали, меди, алюминия и титана, -этакий фантасмагорический Гранд-Каньон. Самоутверждаясь в стоэтажии, наивные строители, видимо, полагали что создают вавилонскую башню И превзошли -нелепостью. И теперь стеклобетонные громады стоят, стыдливо пригасив разноцветье реклам на фасадах, стесняясь пустующих микрогетто своих квартир. Жизнь вывернулась наизнанку. И вслед за жизнью вывернулся наизнанку город -ушел вниз, под уровни подземки, -- дикий, опрокинутый, зазеркаленный небоскреб, по крыше которого ступал сейчас Эрнест. По этой крыше проносились и машины -- уцелевшие жертвы энергетического кризиса. Забавно -- машин стало меньше, однако пешеходов не прибавилось. Куда ж исчезли люди? Затаились в своих норах, скрываясь от этого свихнувшегося мира?
Эрнест вдруг тоже ощутил жгучее желание забраться в берлогу. Закрыть за собой дверь. Чтобы никого; чтобы зализать раны и. хоть немного прийти в себя, если, конечно, это еще возможно Если не конец. Похоже, что конец, но человек живуч. И, может, удастся оправиться. Если забиться в свое логово. Даже такое убогое и ненадежное, как гостиничный номер(
Перебрасывая футляр скрипки из одной руки в другую, он все ускорял шаг, но замыкающая перспективу улицы громада "Интерконтиненталя" -- чуть ли не единственное здесь живое, исчерченное бегущими огнями еще неразличимых отсюда реклам, усеянное звездной россыпью окон здание, -- приближалась удручающе медленно. Зря он все-таки пошел пешком. Уж на такси-то ему в любом случае хватило бы( впрочем, дело было, конечно, не в экономии. Просто хотелось пройтись пешком. Одному.
Откуда-то вынырнул кот -- здоровенный котище, самоуверенный и наглый, двенадцать фунтов поджарых мышц. Он шел навстречу Эрнесту, не шел -выступал, презрительно вихляя бедрами, не сводя с него немигающих желто-зеленых глаз. Не кот, а воплощение судьбы.
-- Погоди, -- сказал ему Эрнест. -- Погоди, приятель. Сперва я пройду, ладно?
Кот шевельнул ухом, прислушиваясь. Черт его знает, то ли не понравился ему иностранный акцент или просто сказалось окаянство кошачьего племени, только он недовольно хлестнул хвостом и нахально пересек Эрнесту дорогу, потом ехидно покосился через плечо и галопом понесся на другую сторону улицы.