- Приятно с вами познакомится, - промолвил Гайбер, ослепительно улыбаясь. - Ну - с, будем дружить?
Мясник склонил голову набок, ухмыльнулся и развёл большие волосатые руки, как будто играя в жмурки.
- Не знаю, какая выйдет из меня бонна, - краснея от смущения сказала Харита, - но я действительно согласна поступить на любое место. Сколько лет вашему мальчику?
- О, он очень большой! Громадный! Великан-мальчик! - воскликнул Гайбер, придвигаясь к Харите так, что она отстранилась.
- Не понимаю, - сказала Харита, и сердце её упало.
Дверь приоткрылась, и старуха Санстон шепнула Гайберу:
- Мы одни, окна и двери заперты.
И она тут же скрылась.
- Я думаю, мы можем познакомиться поближе, - сказал Гайбер и шагнул вперёд. Он обнял Хариту за плечи.
Нашарив сзади себя на столе револьвер, который лежал под журналом, Харита толкнула дулом в жилет Гайбера, едва внятно проговорив:
- Взгляните, что у меня в руке.
Мясник вздрогнул с открытым ртом. Отступая, он держал руки обращенными ладонями к дулу, а когда хлопнул дверью, за стеной раздались его проклятья:
- Вы, старая гадина, должны знать, за что беретесь!
- Я знаю, за что я берусь, - дребезжал голос Санстон. - А от вас тоже многое зависит, - как и что...
Харите стало мерзко и противно находиться здесь. Она кинулась собирать свои немногочисленные пожитки.
В это время перебранка за стеной окончилась, с визгом захлопнулась дверь. Вероятно, мясник оставил квартиру.
Тихо вошла старуха и присела, звеня спицами.
- Взбалмошный, но хороший человек, - бормотала она, считая петли чулка. - Вот так всегда - сначала напугает, а потом просит прощения.
Нахмурив брови Харита возилась с замочком небольшого чемодана.
- Прощайте, бабушка Санстон, - сказала она наконец, забрасывая на плечо вещевой мешок. - Я вас не забуду.
Старушка глянула на неё мышиным взглядом.
- Значит, расстаёмся? - раздражённо сказала она. - А жаль, давно у меня не ели свежего мясца, не зажимали рта ладонью; давно не слышала я визга и писка. Убирайся! Пусть ты станешь калекой, ослепнешь, пусть волосы твои вырвет под забором бродяга.
Харита тяжело вздохнула.
- Бабушка, бабушка, сколько вам лет?
- Семьдесят, милочка, семьдесят!
- Как же вы будете умирать, бабушка Санстон?
- Лучше, чем ты, бродяга! - вскричала старуха и, окончательно рассвирепев, вытолкала Хариту на улицу.
Девушка, утерев слезы, принудила себя дышать ровнее и твёрдой, решительной походкой зашагала прочь от дома.
***
Был тихий вечер. Заря уже легла бриллиантом на тёмно-синий бархат неба.
Харита шла по аллее вдоль стройного ряда пирамидальных тополей, время от времени останавливаясь, чтобы отдохнуть. В голубеющей дымке вечера уже зажглись сиреневые фонари. Едва - едва пахло светильным газом и ванилью. Мимо шли нарядные весёлые люди, наверное, с какого-то концерта или торжества. Кое-кто присматривался к странной одинокой девушке, бредущей по улице.
Группа бодрых моряков позвала её с собой:
- Эй, красавица, пойдём с нами! Мы только причалили и будем весело отдыхать! У нас есть деньги, а тут неподалёку хорошая пивная «Весёлый краб»! Мы тебя щедро угостим!
Но Харита лишь махала рукой, виновато улыбаясь сквозь слёзы. И только оставшись одна в глухом уголке парка на скамейке под липами, она дала волю слезам.
Спустя час девушка подошла к больнице и зашла в приёмный покой.
Заметила знакомую рыженькую медсестру. Гедда Ларсен настороженно смотрела на неё.
- Посетителей не пускаем, - строго сказала она. - Если вы к доктору, то он уже ушёл.
Харита умоляюще посмотрела на неё.
- А вы не могли бы передать записку моему отцу? Клаус Ферроль.
- Да, я помню...Вообще-то не положено...
Харита смотрела умоляющим взглядом.
Гедда задумалась, поджав губы.
- Ладно пишите.
«Хозяйка прогнала меня, она - сводня», - писала девушка. - «Отец, если ты чувствуешь себя лучше, то пойдем куда-нибудь, а если не можешь, то напиши, что я должна теперь делать».
Гедда взяла записку, взглядом велела Харите ждать, а сама поднялась по лестнице.
Через полчаса в вестибюль медленно спустился бледный Ферроль.
- Девочка моя, ты ничего не должна делать, - промолвил он, обнимая дочь. - Я уже здоров. За лечение заплачено, и дежурный врач выписал меня. Вот воздух, вот ночь и мир. Нас ждёт дорога. Пойдём!
Он застегнул поднятый воротник куртки английской булавкой, забрал у Хариты вещи, и они направились к выходу.
Теперь девушке было легко.
В парке, среди шелестящей под ветром тёмной массы листвы, кто-то в сером больничном халате, под которым виднелась тельняшка, сидел на скамейке и курил.