— Но мне никто не намекнул. Да, за столом все были напряжены, и я это чувствовал, но и они, кажется, тоже ощущали неловкость. — Дидрих остановился. — Мистер Квин, — произнес он низким, рокочущим голосом.
Эллери обернулся к нему.
— Кто-то из них мне не доверяет. Не знаю, способны ли вы понять, как больно меня это задело. Будь тут что-то иное, а не… я даже не в силах подобрать нужные слова… я бы смог с ними поговорить. Я смог бы спросить. Я бы принялся умолять. Четыре раза вечером я пытался завести разговор. Но понял, что не сумею. Что-то меня все время останавливало, связывало мне язык. И еще одно обстоятельство.
Эллери подождал.
— Чувство, что этот человек, кто бы он ни был, не желает признаваться. Должно быть, дело и впрямь серьезное и он боится. Посмотрите. — Его уродливое лицо окаменело, точно скала. — Я должен выяснить, кто из них взял эти деньги. Не ради самих денег, — я бы с удовольствием навсегда позабыл о сумме в пять раз больше. Но мне нужно знать, у кого из членов моей семьи сейчас трудное положение. И если я выясню, то пойму, в чем суть проблемы. И тогда сам займусь ею. Я не желаю задавать им вопросы. Не желаю… — Он замялся, а потом уверенно продолжил: — Я не хочу лжи. Когда я узнаю правду, то уж как-нибудь с этим справлюсь. Что бы там ни было. Мистер Квин, вы можете мне помочь, но тайком от всех них?
Эллери не стал медлить с ответом.
— Я постараюсь, мистер Ван Хорн. Конечно, я постараюсь.
Игра не пришлась ему по душе. Но от Дидриха это нужно было скрыть, просто нужно было скрыть. Минутное колебание, и он что-нибудь заподозрит.
Он понял, что у хозяина дома отлегло от сердца. Дидрих вытер щеки, лоб и подбородок влажным платком. Он даже чуть заметно улыбнулся.
— Вы не представляете себе, как я был напуган.
— Естественно. Скажите мне, мистер Ван Хорн, как выглядели эти двадцать пять тысяч долларов? В каких купюрах была вся сумма?
— Там были только банкноты по пятьсот долларов.
— По пятьсот долларов, — неторопливо повторил Эллери. — Пятьдесят купюр. А у вас не сохранилась запись их номеров?
— Список лежит в ящике стола, в моем кабинете.
— Мне стоит с ним свериться.
Пока Дидрих Ван Хорн открывал верхний ящик стола, мистер Квин всеми силами пытался утаить свою страсть сыщика-любителя к разгадкам. Он осмотрел французскую дверь, тщательно обследовал стенной сейф, прощупал каждый дюйм ковра, расстеленного между дверью и сейфом, и даже вышел на южную террасу. Когда он вернулся, Дидрих отдал ему лист бумаги с печатью Райтсвиллского национального банка. Эллери положил его себе в карман, рядом с конвертом, где хранились двадцать пять тысяч долларов и который Говард вручил ему днем.
— Вам больше ничего не надо? — с тревогой осведомился Дидрих.
Эллери покачал головой:
— Боюсь, что обычные процедуры нам здесь не помогут, мистер Ван Хорн. Я мог бы отправить в Нью-Йорк снимки с отпечатками пальцев — в лабораторию к отцу или воспользоваться услугами шефа Дейкина, но вряд ли это будет благоразумно, как по-вашему? И, честно признаться, даже если ваши отпечатки не смешались с отпечатками… Я имею в виду, что сами по себе отпечатки пальцев иногда ничего не значат… А когда речь идет о каком-то внутреннем, семейном конфликте… А что это?
— О чем вы, мистер Квин?
Дидрих не успел закрыть верхний ящик. Свет лампы упал на какой-то блестящий предмет на дне ящика.
— А, это мой. Я купил его сразу после того июньского ограбления.
Эллери взял в руки револьвер. Это был «смит-и-вессон» 38-го калибра, без предохранителя. «Курносый» револьвер в никелированном футляре, с пятью заряженными патронниками. Он снова положил его в ящик.
— Хорошая штука.
— Да. Его продали мне как идеальное оружие для защиты дома, — неохотно пояснил Дидрих, и Эллери пожалел о своем замечании. — И уж если речь зашла об июньской краже…
— Вы тоже заподозрили кого-то из близких, а не вора «со стороны»?
— А вы как думаете, мистер Квин?
Обмануть этого человека было нелегко.
— У вас есть основания так считать? Или какие-то свидетельства, вроде стекла, разбитого не с той стороны прошлой ночью?
— Нет. Конечно, в то время мне даже не пришло в голову… А шеф Дейкин сказал мне, что никаких зацепок у них нет. Будь у него причины подозревать кого-нибудь в моем доме, он не стал бы от меня скрывать, я в этом не сомневаюсь.
— Да, — отозвался Эллери. — Дейкин — приверженец великого бога Факта.
— Но теперь я убежден, что два этих события связаны между собой. Украшения — драгоценные. Их заложили в ломбарды. Опять-таки деньги. — Дидрих улыбнулся. — Мне всегда казалось, что я достаточно щедр. Видите, как легко можно себя одурачить, мистер Квин. Что же, мне пора в постель. Завтра у меня насыщенный день.