— Разумеется.
Эллери набрал номер полицейского управления.
— Шеф Дейкин… Дейкин? Это Эллери Квин… Да, верно, я снова здесь. Нет, лишь на день. Как вы поживаете?
— Все тот же денди и баловень судьбы, — с восхищением откликнулся Дейкин. — Приезжайте ко мне, я вас жду.
— Не могу, Дейкин. Просто нет ни минуты времени. Скажите, что вам известно о некоем Бермере из Конхейвена?
— О Бермере? Владельце детективного агентства?
— Да. Какая у него репутация, Дейкин? Он заслуживает доверия? Он надежен?
— Что же… Я вам прямо отвечу…
— Да?
— Бермер — единственный частный детектив штата, которому я доверяю без малейших сомнений. Я знаком с ним четырнадцать лет, мистер Квин. Если вы собираетесь с ним работать или иметь еще какие-то дела, то лучше его никого не найдете. Его слово — закон.
— Спасибо.
Эллери повесил трубку.
— Джордж Бермер — мой пациент, — заявил доктор Уиллоби. — Он всегда приезжает ко мне лечиться из Конхейвена. У него геморрой.
— И вы ему доверяете?
— Да, я Джорджу полностью доверяю.
— По-моему, — проговорил Эллери, поднявшись со стула, — мне пора бежать, доктор.
— Я вам никогда не прощу столь короткого визита.
— Я и сам себе его не прощу. Берегите себя, доктор.
— Я лечусь у величайшего целителя в мире, — улыбнулся доктор Уиллоби, и они пожали друг другу руки.
Эллери очень медленно побрел по Вашингтон-стрит к площади.
Дидрих Ван Хорн солгал.
В прошлом сентябре Дидрих Ван Хорн сочинил длинную и запутанную историю, и она от начала до конца оказалась ложью.
Невероятно. Но так все и случилось.
Почему? Зачем нужно было изобретать несуществующих родителей для приемного сына, которого он любовно воспитывал с младенческих лет?
«Погоди.
Возможно, Мэтти и Аарон Уайи были… Возможно, тут имелось другое объяснение».
Эллери быстро забрался в такси, припаркованное перед «Холлисом», и крикнул:
— На кладбище Фиделити.
3
Он попросил таксиста подождать.
Перелез через каменную ограду и, прибавив шаг, направился по дорожке, мимо заросших сорняками могильных плит. Солнце уже клонилось к закату.
Немного побродив среди памятников, Эллери отыскал две расположенные рядом могилы — низкое двойное надгробие почти полностью скрылось за буйно разросшимися сорняками.
Он опустился на колени, раздвинув сорняки. «Аарон и Мэтти Уайи».
Вот они, имена, высеченные на мягком, крошащемся камне.
Эллери начал их изучать.
Почему-то теперь они выглядели по-другому. Но и все кладбище выглядело по-другому. Год назад он был здесь ночью, во время сильного ливня. И осматривал каменное надгробие при мерцающем свете зажигалки. Тогда выгравированная надпись вздымалась волнами и как будто плясала.
Он наклонился к надгробию. Что-то было не в порядке с одной из букв. В этом и заключалась разница. А вовсе не в иллюзии плохого освещения и не в провалах памяти.
Последняя буква.
Букву «и» в фамилии Уайи вырезали по-иному, чем остальные буквы.
Ее высекли не столь глубоко. Она явно была выбита непрофессионалом. И стоило Эллери приглядеться попристальнее, как он обнаружил в ней неровность и неуклюжесть, нехарактерные для прочих букв. Чем больше он изучал последнее «и», тем яснее становились отличия. Даже очертания буквы были резче других. В сущности, они были гораздо резче.
Эллери всегда стремился к совершенству и потому, не удовлетворившись наблюдением, вырвал с корнем длинный сорняк, росший на могиле, и, очистив его от листьев, использовал как линейку. Он отсчитал им расстояние от левого края могильного камня до буквы «А» в слове «Аарон». Затем, отмерив большим пальцем точную длину сорняка, приложил свою «зеленую линейку» к правой стороне камня.
Расстояние от буквы «и» в слове «Уайи» на правом конце было короче расстояния на левом конце от буквы «А» в слове «Аарон».
По-прежнему не чувствуя уверенности, он приложил большой палец к правому краю могильного камня, чтобы определить, где остановится кончик сорняка.
Он остановился точно на букве «й» в слове «Уайи».
Эллери всеми силами пытался избежать вывода. Однако вывод неизбежно напрашивался.
Изначально резчик по камню выбил на надгробии:
«Аарон и Мэтти Уай».
А чья-то другая рука, много позже, добавила букву «и». Таков был факт.
Эллери выбросил сорняк и осмотрелся по сторонам. Он увидел растрескавшуюся каменную скамью, сквозь которую проросли сорняки.
Подошел к ней, сел и принялся жевать эти сорняки.