Возможно, чужака одолевали те же мысли. Дарда мало походила на человеческое дитя, особенно сейчас, после перехода через горы и пустыню. А может, он просто не мог понять, какого пола это создание. Дарда не стала углубляться в различные предположения и огрызнулась.
– Я – Дарда. – О том, что нельзя называть свое имя незнакомым людям, ей тоже никто не говорил.
– Колючий куст? – Он поднял брови. – Шутка, да?
Ей показалось, что он нарочито коверкает ее речь. Поскольку ей никогда не приходилось слышать, чтобы люди говорили с акцентом. Но тут неизвестный протянул руку к ее посоху, и ее раздражение обернулось злостью. Забыв об усталости, она перехватила посох так, чтобы можно было ударить.
– Не трогай! И не подходи!
Конечно, он и не думал отступать. Внимательно смотрел, склонив голову к плечу. И это взбесило ее еще больше.
– Не подходи! Я уже убивала, убью и снова!
Наверное, это прозвучало глупо. Но он не засмеялся. Спросил:
– Этим… убила? – он указывал на посох.
Ей почудилось… да нет, определенно в его словах было искреннее любопытство. Пусть даже оно служило развлечению.
– Нет. – При всех своих пороках лживой она не была. Подумавши, добавила: – Но могу и этим.
Гнев утихал в ней. Напрасно она стращала старика, он не таков, как тот изгой, он слабее ее… И словно в ответ на ее мысли. он сказал
– Ударь меня.
Наверное, этот человек сумасшедший, подумала Дарда, потому его и прогнали в пустыню. Разве тот, кто в здравом уме, попросит, чтоб его ударили?
– Нет, – сказала она.
– Почему?
– Ты старый. – С безумными надо, наверное, как с детьми, все им разъяснять.
– Уважаешь… старый. Хорошо, – сказал он. – А если я буду тебя прогонять?
Конечно же, он угадал. После скитаний это было для нее худшей из угроз. Дарда осталась стоять на месте, но посох в ее руке крутанулся словно сам собой. И увидела, как взлетел посох в руке старика.
В несколько следующих мгновений она узнала, как чувствует себя зерно на молотильне. Удары сыпались на нее со всех сторон и одновременно. Офи, даже когда он был на десять лет моложе, не удавалось бить ее так больно и так сильно. А главное – так точно. Этот человек был не Офи, не ее отец, она имела право отбиваться. Но ее удары все время попадали мимо цели, как она не вертелась, и наконец – верх позора – посох действительно сам собой вывернулся и скакнул в сторону.
– Хорошо, – сказал старик.
У нее чуть слезы не брызнули от унижения. Мало того, что старик, казавшийся таким слабым, побил ее, он еще издевался!
– Хорошо, – повторил он. – Никто не сумел здесь… так не сумел. Вам нужен меч… или много силы, да?
Дарда ничего не поняла, кроме того что ее, вроде бы хвалят. А за что – тоже не поняла. Она отступила и подняла посох.
– Это не оружие здесь, – продолжал он, – ни у кого, кроме тебя. Храбрые люди, умения нет. И не хотят… Тебя кто учил?
– Никто, – буркнула Дарда.
– Неправда.
– Правда!
– Не то, не то. Не обязательно человек учил. Не обязательно тебя. Смотрела, училась, так? Птицы, звери, да?
– Ну, так, – Дарда, убедившаяся было, что перед ней человек, вновь засомневалась. Иначе как он угадывал не только ее намерения, но и ее прошлое?
Он словно отмахнулся.
– Не ты первая… другие были, придумали… не здесь, давно. Здесь не придумали.
– А ты откуда знаешь? – хмуро спросила она.
– Знаю. До тебя знал.
И внезапно, словно его окликнули, повернулся и пошел прочь. И хотя шел он очень быстро и легко, Дарда все же пришла к выводу, что это не дух.
Останавливать его она не стала. От побоев все тело ее разламывалось, и усталость, о которой Дарда было позабыла, разом навалилась и сбивала с ног. И еще ее утомил этот непонятный разговор. Она знала, что люди могут говорить долго, пастухи в предгорьях болтали и рассказывали истории чуть не ночи напролет, но даже родители Дарды избегали вступать с ней в долгие беседы.
Она, однако, была уверена, что одними разговорами и одной дракой дело не кончится. Не было причины чужаку покидать распадок, а значит – не миновать новой встречи. Что ж, она будет настороже.
Незнакомец вернулся вечером, когда Дарда все же наловила рыбы и жарила ее на костре (удивительно, но кремень и кресало она умудрилась не потерять). Когда к твоему костру подходит человек, а ты собираешься есть, нужно его пригласить. Пастухи всегда так делали. Старик не отказался принять от Дарды еду ( и был бы дураком, по ее мнению, если б отказался), и они отужинали молча. Когда Дарда, облизывая пальцы, думала, как бы попристойнее спровадить гостя, он неожиданно спросил:
– Где твои родители, Дарда-с-посохом?
– Там, – она мотнула головой. Потом решила уточнить. – Они живут в Илае.
– О! – казалось, он был удивлен. – Не умерли, нет?
Она не ответила, не считая необходимым повторяться.
– Значит, ты сбежала от них?
– Нет. Они меня прогнали. – Эти слова она произнесла не без вызова.
– Плохо почитала их?
– Хорошо. Меня не за это прогнали.
Он хотел было спросить, но сам себе ответил: – Ах, да, убила, да… И куда ты идешь?
– Не знаю. – Раньше она бы ответила: в Кааф, но теперь не была в этом уверена.
– Я думал, в Кааф, на состязание. Удивился – не весна, не осень…
– Какое еще состязание?
– Не знаешь? Ваш обычай, ваша богиня. Девушки дерутся на палках, на мечах. Плохо дерутся, Хуже, чем ты.
– А ты сам разве не из Каафа?
– Я был в Каафе. Но я не из здесь. Далеко, не эта страна.
– Из Дельты? Или из Шамгари? – На этом ее познания о дальних странах заканчивались.
– Нет, совсем далеко. Идти, плыть на корабле, снова идти. Здесь никто не знает…
– Как ты сюда попал?
– Как ты примерно, можно так сказать.
В том, что ее собеседник запросто мог убить кого-то, Дарда не сомневалась. Но неужели из-за убийства так далеко убегают? Или он шутит так?
– А как тебя зовут?
Дарда не очень ждала, что он ответит, но он ответил. И пользы от этого не было никакой. То, что он произнес, напоминало помесь птичьего чириканья с рычанием. Первую половину имени она не могла воспроизвести даже приблизительно, со второй с разбега справилась.
– Фар-ран?
– Хваран, – поправил он. – Ильгок-хваран.
Она несколько раз повторила второе имя, не рискуя браться за "Ильгока", и наконец выговорила "хваран" довольно сносно.
– Так, – согласился он. – Только это не имя. Ильгок – имя. Хваран – это кто я есть…был.
– Как это?
– По вашему трудно сказать. Наставник – да? Учитель – тоже… но не все.
Дарда некоторое время молчала, усваивая услышанное. Ее ничему не учили, и тем паче не наставляли, но некий образ наставника в ее представлении имелся. Это был почтенный седой старец, который сидит где-нибудь в тени и вещает нечто мудрое внимающим ученикам. Перед ней был и впрямь человек преклонных лет, но то, как он поступал, как двигался, как разговаривал, никак не соответствовало образу учителя…
За единственным исключением.
– Ты учил драться?
– Не драться, нет. – Она не ожидала такого ответа. – Я учил искусству боя.
Искусство боя. Это звучало гораздо лучше, чем "драка" и даже "борьба".
– А меня ты бы мог научить? – вопрос был неожиданным для нее самой, и она почти не надеялась на согласие.