— Не знаю. Судя по надписи — одного из апостолов. Может быть, даже Андрея Первозванного!
— Вот это да! Дашь потом и мне поносить? — Ваня снял шапку, перекрестился и с благоговением поцеловал крест.
— А что это? — отвлекаясь от нового разговора с мамой, что по возвращении она непременно познакомит ее сына со своими подругами, среди которых тоже есть дочери генералов, заинтересовалась Виктория.
— Святые мощи, — протянул перед ней крест-мощевик Ваня. — Приложись к ним и ты!
— То есть, тут, что — человеческие кости?! — отшатнулась Виктория и брезгливо передернула плечами. — Фи! Да не буду я не то чтобы целовать, но даже и трогать их!
Ваня виновато посмотрел на друга и, возвращая крест, дал понять глазами, что его жена пока далека от веры.
Очень далека.
Как и они когда-то.
Особенно Стас.
И с ней еще нужно очень много работать в плане духовного роста.
«Понимаешь?»
«Да!»
Они тоже умели хорошо понимать друг друга.
Надев крест-мощевик, Стас согласно кивнул Ване.
Крепко пожал руку отцу, ободряюще хлопнувшему его по плечу...
Обнял всхлипнувшую мать.
Которой уже искренне: «Рада, очень рада была познакомиться с вами и с вашим супругом! Я даже и не знала, что он — академик и ученый такого масштаба!» — ворковала Виктория.
И вышел вслед за Ваней с женою, пославшей на прощанье воздушный поцелуй его матери.
Дверь захлопнулась.
Родители остались одни.
— Вот тебе, мать, и Татьянин день! — только и нашел что сказать, тщетно стараясь скрыть свою радость, Сергей Сергеевич.
Но этой неудачной шуткой он только еще усугубил положение.
— Да что вы совсем дуру-то из меня делаете? — возмутилась мама. — Считаете, что я не знаю, что так говорится не про Татьянин, а Юрьев день, с отмены которого на Руси началось крепостное право? Нет, дорогой, знаю! А вы… вы… Вот и идите в него!
10
— А где же твой пулемет или взвод солдат? — спросил у Вани Стас.
Тук-тук-тук-тук… тук-тук-тук-тук…
То ли это так сердце стучит…
То ли вагонные колеса на рельсовых стыках…
Стас лежал на верхней полке.
В одном купе с другом и его молодой женой.
Звезда Героя Вани удивительно помогла им еще на перроне.
Проводница сама вызвалась помочь им.
Но ей и не пришлось этого делать.
Едва Ваня снял шинель, как ехавшие с ними пассажиры наперебой принялись предлагать поменяться своим местом со Стасом, чтобы тот ехал вместе со своим другом.
Тук-тук-тук-тук… тук-тук-тук-тук…
Тук-тук-тук-тук… тук-тук-тук-тук…
Поездка была желанной и… страшной.
Теперь Стасу становилось не по себе от одной только мысли, что Ваня мог не позвонить ему перед отъездом или не принять волевое — на другое он бы просто не поддался! — решение взять его с собой.
Ничего не скажешь — настоящий друг!
Но… что скажет Лена?!
Тук-тук-тук-тук… тук-тук-тук-тук…
Тук-тук-тук-тук… тук-тук-тук-тук…
Тук-тук-тук-тук… тук-тук-тук-тук…
Внизу после ужина с необычайно вкусным чаем, принесенным проводницей, и долгого разговора перешептывались Ваня с Викторией.
— Что ж ты сразу мне не сказал ничего про то, что у тебя такой друг и его родители? — доносилось до Стаса.
— А что бы это изменило? Стас — мой друг и этим все сказано.
— Ну, знаешь, друзья бывают разные. Например, друзья-собутыльники. Друзья-охотники… рыболовы… И, наконец, — достойные друзья!
— Да будет тебе! Завтра у нас непростой день.
— Помню, помню…
— Ты, главное, только, когда все начнется, не забудь, что ты за моей спиной — как за каменной стеной!
Услышав это, Стас улыбнулся.
Чудны̀е.
Как, наверное, и положено молодоженам.
Все так и заглядывались на них.
И когда они втроем стояли в коридоре, пока их попутчик переодевался.
И, прямо не отрывая глаз, проходя мимо купе.
Видная пара!
«Завидная!» — как, наверное, поправила бы его Лена.