— Я?!
— Конечно, если взялся за такое поручение!
— Но я… хотел только съездить заодно в Рим, чтобы подать жалобу цезарю…
— Заодно ты теперь можешь потерять только голову! Какую еще жалобу?
Ахилл сделал глоток вина, чтобы оживить пересохшее горло и поведал сенатору все, что случилось с отцом. Тот уже менее внимательно выслушал его и усмехнулся:
— Да… Не зря так обрадовались в вашем Совете твоему приходу. Ведь это послание — обоюдоострый меч. Хорошо, если дело обстоит так, как передал императорский курьер. А если это курьер не августа, а августы? Если всё наоборот и победила Агриппина, а не ее сын?
— Агрип-пина?..
— Да! И это — только ее проверка Синопы на верность? Что тогда? В таком случае самый жадный ростовщик не даст за твою голову даже обола!
— О, боги! — побледнел Ахилл.
— Но к счастью, судя по всему, гонец сказал правду... — задумчиво продолжал Мурена. — Иначе — свидетель Марс! — самые стойкие стоики… даже сам Сенека… не говорили об этом с таким спокойствием, как я!
— Прости, отец-сенатор, но — почему?
— Да потому, что возьми верх в их смертельной схватке Агриппина, я бы тоже погиб — ведь я в свое время встал на сторону Нерона. И, как теперь, кажется, выяснилось, правильно сделал!
— А ты уверен, что все это действительно так?
— Абсолютно! Этого и следовало ожидать. Только кто бы мог подумать, что всё произойдет так скоро и неожиданно!
— Ты что, правда, ничего не знал об этом?
— Откуда? — удивленно пожал плечами сенатор. — В Каппадокию, где я был последнее время, такие новости попадают месяц-другой спустя! Удивляюсь, как еще в Синопе так быстро все стало известно…
— Как же он тогда узнал?.. — задумчиво глядя на огоньки светильников, покачал головой Ахилл.
— Кто? — метнул на него подозрительный взгляд сенатор.
— Да так… один оракул! Все хочу забыть его лицо, взгляд, голос — и не могу! — беспомощно улыбнулся Ахилл.
— Какой еще оракул? Чей?
— Да я сам толком не понял… Знаю, что он верит только в одного-единственного Бога. И поклоняется распятому иудеями и, как они уверяют, представляешь — воскресшему Иисусу Христу. Мой негодный ни на что брат Юний отправился с ним, в надежде отыскать отца…
— А-а, — припоминая что-то, протянул Мурена. — Слышал я об этой секте. И должен тебе сказать, что мне жаль твоего брата, каким бы он ни был.
— Почему?
— А потому что он влип в скверную историю! Я не только слышал, но и видел этих людей. Кстати, в сирийской Антиохии их так и называют — христианами. С виду ничего плохого не скажешь. Скорее, наоборот — сама чистота и благопристойность. Но на своих службах творят, говорят, такое, что даже повторять не хочется. А главное — категорически, даже под страхом смерти отказываются приносить жертвы гению императора и нашим богам. А это уже вопиющее нарушение всех римских законов. И самое страшное преступление. Так что, если твой брат задержится с ними и попадет под их влияние, а это, увы, случается очень со многими, то, как и они, станет для государства — неблагонадежным человеком! И, следовательно, кончит свою жизнь где-нибудь в тюрьме, в лучшем случае, под топором палача.
Мурена сам наполнил свой кубок и поднял его:
— А теперь давай пить! Так, чтобы тебе забыть своего оракула и брата. А мне — как страшный сон свою ссылку и отправившую меня в нее Агриппину… Что может помочь в этом лучше, чем это славное фалернское? Тем более в такой на редкость хмурый, дождливый вечер!..
— Может, принести вам игральные кости? — предложил вошедший, чтобы узнать, не нужно ли что сенатору и послу, капитан Сизиф.
— Ты что, не знаешь, что игра в кости запрещена в Риме законом? — возмущенно накинулся на него Ахилл.
— Но мы ведь не в Риме, а в море… И потом — все играют! — пробормотал Сизиф, снова отправляясь на палубу.
— А ведь он прав, — проводив его взглядом, заметил Мурена.
— В чем? — не понял Ахилл.
— Мы действительно в море, — сенатор показал глазами на дверь, за которой шумели волны, и хитро прищурился: — И даже сам божественный Август частенько играл в кости, правда, в домашнем кругу…
— Сам Август? — ахнул Ахилл. — Тогда может, и нам скоротать время за этой игрой?
— Нет! — поморщился, отказываясь, сенатор.
— Ты что, совсем не любишь играть?
— Почему? Люблю. Но только не костями!
— А чем же?
— Людьми!
— Людь…ми?!
— Да, и поверь, это — лучшие игральные кости на свете! А если найти среди них такую, чтобы всегда ложилась на нужную мне сторону, то я мог бы выиграть любую партию!..
Сенатор залпом осушил свой кубок до дна и мечтательным взглядом уставился на дверь, за которой все громче и громче барабанил по палубе снова начавшийся дождь…