— А дома никого.
— Что же мне делать? — вовсе отчаялся Сенька.
— А ты жди… — и вприпрыжку помчалась со двора.
Легко сказать, жди. Время-то летит. Ребята, может, уже в самолете. Скажут, дезертир Сенька. В деревню уехал. Небось, диву даются, почему не сказал прямо. Не ждали бы, не искали. А улетят — попробуй догони их, найди. Маршрут новый, незнакомый. Тайга, кручи, скалы. До слез обидно. Еще скажут, и нефрит бросил. Только с нефритом у него свои счеты. Редкий чудо-камень однажды уже подвел Сеньку, а может, сам он подвел тот камень. Стыдно вспомнить!
Ведь как было. Три года назад семиклассники собрались в поход. За уральскими самоцветами. Сенька и загорелся пойти с ними. Уговаривал, упрашивал, свою коллекцию показывал. А не берут и все: мал еще. Только-только четвертый класс кончил. Спасибо Платону Ильичу, географу. Без него не согласились бы. С той поры Сенька и полюбил горы. Его коллекция сразу разрослась. Залюбуешься.
Из похода Сенька и принес тогда какой-то незнакомый камень. Он с трудом отбил его от огромной глыбы. На глаз неприглядный, зеленоватый. Поглядишь же в лупу — будто волокнистый, и слегка лучится. А отполировали — камень и заиграл. Зеленоватый, с голубыми прожилками! Оказалось, нефрит. Геологи не верят. Нет же на Урале нефрита. Дескать, хлопец подшутил. Взял из коллекции, а говорит, нашел в горах. А там такой глыбун — хоть смотри, хоть зажмурься. Только где та глыба нефрита, он не помнил. Одним словом, не поверили. Лишь Платон Ильич сказал, Сенька — не мистификатор, не обманщик.
На следующее лето снова в поход. Надо же найти тот нефрит. А он как сквозь землю провалился. Ни с чем вернулись. А Сенька все стоял на своем: был нефрит. А раз был — значит, есть и будет найден.
Прошлым летом еще снарядили экспедицию школьников. И снова, как ни искали, вернулись ни с чем. Исчез Сенькин нефрит. Будто заколдован.
Нынешним летом они в третий раз идут на поиски загадочного камня. А тут такая беда. Сидит Сенька в каменном мешке, бессильный что-либо предпринять, а ребята, возможно, уже летят в самолете искать нефрит.
Как же, все-таки, быть ему?
Старый камнерез
В Уфимском аэропорту было шумно и людно. Вдоль дороги сновали такси и автобусы. Суетясь спешили пассажиры. Их голоса беспокойны и безумолчны. С летнего поля доносился гул моторов. Там серебрились легкокрылые «ИЛ-18» и грузные, будто подпоясанные красным кушаком, «АН-10».
Никто из юных геологов еще не летал на таких самолетах, и, естественно, ребята не сводили с них глаз, наперебой обсуждали достоинства каждого. Жаль, не летают такие в Белорецк. Билеты у них на более тихую машину «ЛИ-2».
Альда глядела на ребят и дивилась. Мальчишки есть мальчишки. От техники они без ума. Альду влечет геология, и камни — ее стихия. Сенька Вихров пристрастил ее к самоцветам. Еще с четвертого класса. У него такая редкая коллекция. А с тех камней и началась их дружба.
Вернее, не с камней даже, а с ссоры. Из-за тетради. Вытащил он ее тайком и всю разрисовал рожицами: одна смешнее другой. Затем также незаметно подсунул обратно. А тут урок и время сдавать домашние задания. Раскрыла учительница ее тетрадь — рассердилась. Что за безобразие! Целая страница у Альды расписана рожицами. Затопала, расшумелась. Тогда Сенька встал и сознался. «Я виноват, — сказал он, — больше не буду».
Альда и разговаривать с ним не хотела. А он пристает: «Будешь дуться — еще разрисую». Знала, разрисует, и лучше не связываться. «Ты, наверное, ничего больше и не можешь, как одни рожицы рисовать». Нет, умел Сенька многое. Он показал ей альбом, где нарисованы камни-самоцветы. Очень здорово! «Хочешь, — сказал, — покажу, с чего рисовал».
В хот вечер они долго просидели за его коллекцией. Каждый камень в ней — чудо из чудес, и о каждом Сенька умел рассказать что-то необычное. Камни их и примирили тогда.
Сейчас Альда еще и еще оглядела своих одноклассников. Все они что надо. Только никто из них не заменит Сеньку. Вечный забияка, он очень пытлив, начитан. За что ни возьмется, все у него ладится. Дружить с ним — одно удовольствие. И вот как на горе нет Сеньки. Бесшабашная голова!
Ее раздумья оборвал подскочивший Азат. Подвижен, как закрученный волчок. Глаза черные, огромные. Будто видят такое, чего никто не видит, и никак не найдет слов, чтобы рассказать о том, с чем прибежал.
— Ты чего? — взял его за плечо Биктимер.
Он такой же черноволосый и черноглазый. Только Азат невысокого росточку, а этот высок и строен. Азат горяч, а этот сдержан. Азат разговорчив и тараторит безумолку, а Биктимер молчалив и больше склонен послушать.