— Что стряслось такое? — допрашивал он разгоряченного Азата.
Наконец шустрый мальчишка собрался с духом и разом выпалил:
— Видите, с кем стоит Грек? — указал он рукой в направлении павильона, где торгуют мороженным и фруктовыми водами.
Заинтригованные ребята разом поглядели в ту сторону. Их учитель географии и руководитель экспедиции Платон Ильич Греков разговаривал с незнакомым человеком. Ничего необычного в этом ребята не увидели. Они любили своего географа за простому, за умение занимательно рассказывать об увиденном и в шутку называли его между собой Греком. Сам Платон Ильич знал об этом и к прозвищу относился безобидно.
— Ну и что? — опять сказал Биктимер.
— Человек особенный! — частил Азат. — Взглянете — удивитесь. Весь изранен: лицо, шея, руки — все в шрамах, в рубцах. Видно, был в переделках. Говорят, весь Урал знает. Сам самоцветы искал. Камнерезом был. Вот бы расспросить!
— Да откуда он? — спросил Биктимер, издали вглядываясь в незнакомца.
— Говорят, из Белорецка. И будто, медвежатник. На зверя один на один ходит.
Белоречанин заинтересовал ребят, и они готовы были хоть сейчас расспрашивать незнакомца. Но как подступиться к нему, не знали. Платон Ильич не терпел навязчивости и во всем требовал от них такта.
— Вот бы Сеньку сюда! — вспомнил его Азат. — Тот бы враз зарисовал его и — в наш альбом. Здорово получилось бы. А теперь как? Может, сфотографировать?
Решили, что самый лучший способ — заговорить со стариком и ближе с ним познакомиться. Им просто повезло с первых шагов.
— Как утопленнику! — сострил Петька Рыжов. — Сенька сбежал — это тебе повезло?
— Ну и хорошо: по крайней мере, воспитывать не будет, — махнул рукой Юрка Дежнев.
— Хватит про Сеньку! — отмахнулся Азат. — Сбежал — значит, струсил. Тоже, геолог. А еще коллекцию собирает.
— Нет, не струсил, — заступился за друга Биктимер. — Он не такой. Наверно, отец не пустил.
— Не пустил — скажи, не подводи товарищей! — стоял на своем Азат. — Тут каждый человек на счету и у каждого свои обязанности. Кто рисовать будет? Фото есть фото, Потом без него и нефрит искать труднее.
— Обманщик он — вот кто! — не унимался Петька.
— И вовсе не обманщик! — заступилась Альда. — Видно, что-то стряслось, потому и не мог сказать.
Петька смешливо взглянул на Альду и подколол ее:
— Чья бы корова мычала, а твоя молчала! Даже тебе не сказал. Это хорошо?
Альда невольно прикусила губу и отвернулась: возразить ей нечего.
Ребята стайкой двинулись к Платону Ильичу, и она нехотя поплелась за ними. Все же Петька учудил. Хоть бы разузнал, что случилось, почему ни с того ни с сего Сенька передумал ехать с ними и подался в деревню. Друг называется. Даже не зашел, не сказал. Эх, Сенька, Сенька, чубатая твоя голова. Хоть бы в школу забежал: дескать, не могу.
Вон и Платон Ильич осуждает. Ему тоже не по себе. Насторожился, вроде ждет чего-то и все на дорогу поглядывает. Похоже, надеется, — вдруг заявится Сенька. А его нет и не будет. Ведь Грек сам ходил к нему и убедился: дома у них никого, все в деревню уехали. Что же теперь ждать?
— Вы что, ребята? — опередил их вопросом Платон Ильич. — Ах, билет. Ничего, все в порядке. Не приедет Вихров — билет не пропадет. Вот товарищу нужно в Белорецк. На него и перепишем. Знакомьтесь, это Савин Корней Ильич, уральский следопыт, знающий камнерез, гранильщик самоцветов.
Сгорая от любопытства, ребята окружили белоречанина, сыпали вопрос за вопросом. Ему, оказывается, за шестьдесят уже, а на вид крепок. Сразу располагает к себе. Всех одолевало нетерпение, и хотелось без конца расспрашивать, но стеснялись. Нельзя же сразу. Еще будет время поговорить и в самолете. Лишь Юрка Дежнев оставался замкнутым, равнодушным. Подумаешь, медвежатник!
Платон Ильич огорченно поглядел на очередной автобус из города. Сеньку он не привез. Выходит, в самом деле, подался в деревню. Затем позвал Корнея Ильича и пошел с ним в кассу переоформлять билет.
Из окна самолета
В самолете было светло и уютно. Ни толкотни, ни сутолоки. Всю левую сторону заняли школьники, участники экспедиции. Альда оказалась у окна, и рядом с нею Корней Ильич. Азат поглядывал на нее с завистью. Везет же девчонке! И поменяться местами не хочет. Сам он сидел возле Платона Ильича. Тот порой обертывался, чтобы перекинуться словечком с белорецким камнерезом.
Глядя на Платона Ильича и на своего соседа, Альда невольно сравнивала их. Учитель географии тонок и строен, лицо у него загорелое. Взгляд голубых глаз ясен и тверд. Мускулы лица словно натянуты. И все же в лице ощутимо беспокойство, тревога: чего-то искал и не нашел. Даже уголки губ опустились. Видно, за Сеньку тревожится. Теперь чего переживать. Тот сам себе сделал хуже. И себе и другим.