*
Он был настолько мягок, что вы совсем не боялись его. Но иногда вам казалось, что внутри него прячется лев.
*
Три или четыре молодые западные женщины присутствовали на праздновании дня рождения Кришны. Пока все распевали киртан в храме перед Лакшми-Нараяной, они подошли к окну Махараджи, которое было закрыто ставнями изнутри, и начали тихо петь песню о маленьком Кришне (воплощение Вишну), Дэва-кинанде Гопале. Через некоторое время Махараджи открыл ставни и сердитым голосом велел им убираться, после чего захлопнул ставни снова. Эта сцена повторялась несколько раз, поскольку женщины продолжали тихо петь. Наконец, Махараджи вновь открыл ставни, но на этот раз у него из глаз лились слёзы, и в течение некоторого времени он слушал их пение в состоянии бхавы (высокого духовного переживания).
*
Помните, как Кастанеда говорит об остановке мира? Иногда Махараджи делал с вами что-то такое, что вы ощущали, будто он только что остановил мир. Иногда вы слушали, иногда — нет, а затем внезапно Махараджи что-то проделывал, и вы «зависали». Одно время я собирал всевозможные материалы о лошадях и наклеивал их в альбом. Об этом никто, кроме меня, не знал. И однажды, когда мой ум был где-то далеко, Махараджи повернулся ко мне и спросил о лошадях. Мой ум тут же остановился.
Каждый раз, когда мой ум был занят своими блужданиями, Махараджи удавалось поймать меня. Он никогда не пропускал такие моменты. Как только моя концентрация слегка ослабевала, он ловил меня и тянул обратно.
*
Махараджи сидел на кровати, затем нагнулся и поцеловал Кабира в голову. Этот поцелуй тронул всех присутствующих — люди ощутили внутри настоящее тепло.
Каждый раз, когда Махараджи заключал кого-нибудь в свои объятия, у всех, кто был в комнате, вырывалось: «Ахххх...»
Даршаны любви
Та любовь, та нежность и та доброта, которые исходили от Махараджи, — всего этого вы не можете получить от человека.
*
Как можно описать те переживания, которые возникали от пребывания рядом с Махараджи? Это подобно попыткам описать сладость фрукта или благоухание розы.
*
Вы никогда не встречали никого, кто был бы таким же милым, таким же добрым, таким же нежным. Как можно было не любить его?
*
У вас возникало желание отдать ему своё дыхание, если бы это было возможно.
*
Один преданный спросил меня, ловил ли я когда-нибудь на себе взгляд Махараджи, который заставлял бы меня забывать обо всём, помня только о его любви. Этот преданный сказал, что это большое чудо и редкость, если он смотрит на вас таким образом, и удержать его взгляд в этом состоянии — большая удача.
Он мог проникнуть в ваше сердце одним лишь взглядом или движением. Самая незначительная вещь давала вам ощущение того, что вас пронзают насквозь.
*
На следующий день я собирался уезжать в Непал. Был вечер, и мы сидели на заднем дворике ашрама. Махараджи не упоминал о моём завтрашнем отъезде, вызванном уведомлением о том, что я должен покинуть Индию, но в конце даршана он задержал на мне свой взгляд. Это был взгляд гуру, взгляд абсолютного, вселенского, тотального сострадания; в нём была любовь, которую невозможно описать никакими словами. Это был короткий взгляд, но моя сущность стала частью его сущности. И это наполнило меня такой — каким бы словом описать это ощущение? — печалью или тоской, или... Я чувствовал в этом взгляде безграничное сострадание, и хотя он был не очень долгим, его сила до сих пор достигает меня, особенно в очень трудные времена.
*
Мне было всего около шестнадцати лет, когда я впервые встретил Махараджи. Это было время бхандары (празднества), где присутствовало много людей. Когда я оказался рядом с ним, я наполнился такой бхавой, таким восторгом божественной любви. Махараджи дал мне указание прислуживать преданным на бхандаре. Нужно было накормить многих людей, и мы работали в течение долгих часов, но то чувство меня так и не покинуло.
*
Когда одного человека спросили о его переживаниях, связанных с Махараджи, он ответил: «Об этом невозможно сказать словами. Это нужно пережить. Любовь, нежность, сострадание, великое благо знать его...»
Беседы во время даршанов
Когда он говорил, речь его была совершенно свободна от каких-либо ограничений, часто в ней не было ни складу ни ладу. Если он бранил кого-нибудь, то кричал без перерыва. Но он слышал всё. Какое опьяняющее чувство! Он вёл себя как ненормальный, совершая всякие глупости, крича и бранясь.