В ту среду вечером я позвонил домой и поговорил с дочерями. Рассказал им о своей прогулке под снегопадом и спросил, чем они занимались в школе. Они сейчас подростки, поглощены собственной жизнью, так что их не очень интересуют подробности моего дня. Я всегда активно ищу способы поддерживать с ними контакт, сохранять ощущение новизны.
На следующее утро, 15 января, снова шел снег, а нам с Джеффом нужно было пилотировать Airbus A321 из Питтсбурга в Шарлотт.
Из-за необходимости противообледенительной обработки самолета в Питтсбурге мы прибыли в Шарлотт с 30-минутным опозданием. И сменили там самолет – Airbus A321 на A320. Этот A320 и был тем самым самолетом, которому суждено было привести нас в Гудзон. Рейс из Шарлотта совершил посадку в Ла-Гуардии сразу после двух часов дня. В Нью-Йорке тоже был снегопад, но ко времени нашего прилета он прекратился.
В Ла-Гуардии агенты по встрече и посадке пассажиров начали посадку в самолет. Я взял план полета на следующий отрезок пути – рейс 1549 из Нью-Йорка обратно в Шарлотт – и побежал поискать что-нибудь съестное. Купил сэндвич с тунцом за восемь долларов с мелочью и рассчитывал съесть его, как только мы наберем крейсерскую высоту на обратном пути в Шарлотт.
У гейта пассажиры уже начали посадку, и мне не представилось шанса перемолвиться словом ни с одним из них. Некоторые потом отмечали, что из-за седых волос я показался им старше своего возраста и их успокаивало то, что самолетом будет управлять летчик-ветеран. Я лишь кивнул и улыбнулся нескольким из них, возвращаясь в кабину с сэндвичем в руке.
Пока самолет был на обслуживании, я проверил запас горючего и погодные условия, а потом просмотрел план полета. Задача Джеффа как второго пилота состояла в том, чтобы обойти самолет снаружи и осмотреть его. Ни один из нас не заметил ничего необычного.
Рейс намечался с полной загрузкой, сто пятьдесят пассажиров плюс экипаж – я, Джефф, Шейла, Донна и Дорин. Прямо перед буксировкой от гейта мы с Джеффом сказали друг другу, что нам понравилось летать вместе. Это должен был быть заключительный этап нашего рабочего плана. Я намеревался отбыть из Шарлотта в 5:50 вечера, вылетев домой в Сан-Франциско как пассажир, а Джефф собирался в тот же вечер направиться обратно в Висконсин.
Нас отбуксировали от гейта в 3:03 дня по UTC[7], и мы присоединились к веренице самолетов, ожидавших своей очереди на взлет.
В наушниках у нас с Джеффом звучали непрерывные переговоры по общей линии связи на частоте вышки командно-диспетчерского пункта аэропорта Ла-Гуардия. Мы прислушивались и наблюдали, как самолеты взлетали и приземлялись на двух пересекающихся взлетно-посадочных полосах в одном из самых загруженных аэропортов страны. Это был тщательно отрежиссированный каждодневный балет, где все до единого превосходно знали свои партии.
В три часа двадцать минут и тридцать шесть секунд диспетчер вылета обратился к нам:
– Кактус пятнадцать сорок девять, Ла-Гуардия, полоса четыре, занимайте исполнительный и ждите, борт выполняет посадку на полосу 31.
Диспетчер вылета дал нам указание занимать исполнительный старт рабочей полосы и ждать получения разрешения на взлет. Он также предупреждал нас, что мы увидим приземляющийся самолет на пересекающей ВПП 31. («Кактус» – это позывной радиосвязи для рейсов US Airways. Авиакомпания выбрала его после того, как мы объединились с бывшей America West Airlines. Хотя этот позывной был выбран ради сохранения наследия американского Запада, некоторые диспетчеры и пилоты предпочли бы, чтобы мы оставили наш прежний позывной, «ЮСЭйр», чтобы избежать путаницы. Позывной, который не соответствует названию, указанному на борту самолета, может приводить к недоразумениям, особенно в иностранных аэропортах.)
В 3:20:40, пока я выруливал, Джефф ответил диспетчеру:
– Занимаю исполнительный, полоса четыре, Кактус пятнадцать сорок девять.
После этого мы стояли на полосе 4 минуты 14 секунд, слушая диспетчеров и пилотов, обменивающихся лаконичными загадочными фразами, например: