Наползли тучи, выстроились... как острова...
В ущелье завыли, заныли ветры...
Вздыбилось море, играя кружевами пены...
Стало холодно...
И так же внезапно море успокоилось...
И ветер утих...
Посветлело... небо очистилось от туч...
-- Что бы это значило?..
-- Такое уже было...
-- Это предупреждение... намек... прощай, меня ждут дела...
"Бенедикт исчез...
Откуда здесь лавры и олеандры?.. и что это за шествие?.. похоже на исход... а я думал, что скончаюсь в одиночестве, если не вмешается судьба и случай... вот судьба и вмешалась... интересно, смерть она использует как наказание?.. или жизнь?.."
Так размышлял Аркадий и шел в толпе людей...
Толпа множилась...
Небо наклонилось к морю и люди сходили в воду... но люди ли?..
Кто-то вскричал, окликнул толпу...
"Голос как у чайки..." - подумал Аркадий...
Толпа остановилась... обернулась...
Снова кто-то вскричал...
Толпа всколыхнулась и молча двинулась назад...
Жуткое безмолвное шествие возглавляла женщина... она сидела в инвалидной коляске на надувных шинах...
Толкал коляску Паганини...
Небо светилось янтарной желтизной, ослепляло... возводились шпили, башни, здания разные по размеру и виду, из тех, что были и занимали пространство города...
"На Берлин!.." - прочитал Аркадий надпись на афишке, которую женщина в инвалидной коляске держала в руках, и невольно улыбнулся...
Аркадий запел...
Его голос звучал вкрадчиво и проникновенно...
Толпа остановилась...
Люди стояли и слушали, затаив дыхание... многие даже прослезились в умилении...
Прибой влился в плач Аркадия органом...
Тучи насупились, готовы были расплакаться...
Голос Аркадий изменился... это был уже не плач, а гимн ночи, смерти...
Аркадий умолк и шествие возобновилось...
"Примадонна даже в инвалидной коляске выглядит великой... сидит, как на троне...
Интересно, как я попаду на тот свет, в какой оправе?.. правда, оправлять некому... или есть?..
Как-то вдруг стало темно...
И опять этот подземный гул, дрожь... все закачалось, закружилось, поплыло... глаза смотрят и ничего не видят... в ушах звон...
-- Что с тобой?..
-- Кажется, я умираю...
-- Терпи, терпи...
-- Не могу, слишком далеко все зашло...
-- Цикады поют... теперь лягушки... и комары... пойте... вы так нежно и прекрасно поете и порхаете... в восторг меня приводите... нет, правда... вы как нимб надо мной... а я на троне у пещеры нимф, сижу плащаницей повитый, борюсь с дремотой... стены росой обливаются, напиток амброзии готовят мне, жениху смерти...
-- Кто виночерпий?.. - спросил Бенедикт...
-- Был ты... опять остров затрясло... кто его трясет?.. бог?.. сомневаюсь... скорее всего, змей, запертый в преисподней... язвит жалом остров... остров как живой, в окружении зыбком... ветер одевает его туманом, играет складками...
-- Зрелище для видящих темноту как свет...
-- Вижу Розу... в толпе смутных теней... они строятся в шествие и идут в воду... уже зашли по грудь... некоторые скрылись... мне кажется, они не понимают, что делают... кажется, они возвращаются, пятясь, но уверенности у меня нет... идут мимо... когда я пытаюсь заглянуть им в глаза, они приходят в замешательство и беспокойство... Бенедикт, ты здесь?..
-- Продолжай...
-- Роза вышла из толпы... на голове вдовий чепец... босые ноги в кружевах пены... идет вдоль берега... ищет могилу отца... я окликнул ее... она обернулась... увидела меня и стыдливо потупилась, когда ветер, как будто случайно, играя, складки плаща разметал широко и открыл ее лоно... я вижу ее, но не могу прикоснуться... неприступна она и недоступна... она невеста, а бог жених...
-- Конец свадебному плачу... мне пора...
-- Но еще светит день... и облака плывут, плывут...
Аркадий закрыл глаза, забылся...
Ни прибой, исполняющий реквием, ни подземный гул, напоминающий рычание своры собак, ни ползущие мокрицы не привели Аркадия в чувство...
Утро было белое от инея и тумана, что полз по воде...
Появился Бенедикт...
"Холодно, но очаровательно... я ничем с этим миром не связан, но смена времен года меня трогает, радует сердце... даже облик этих диких иссеченных скал кажется привлекательным, изящным...
Цветы и листья осыпаются сами собой... без участия ветра...
Грустная картина... чередование печали и радости, но это не похоже на чередование несчастья и благополучия...
Почему это так?..
Солнце тонет, превращает воду в вино... и возвращается из воды вместе с утром...
Что Аркадий здесь делал?.. жил в пещере нимф...
Нашел он там то, что искал?.. вряд ли...
Помню, он говорил, что нашел мост, перекинутый на другой остров...
Увы, мост непоправимо сломался, так что не осталось возможности ни пройти, ни вернуться...
Что это?.. я слышу голоса, окликающие меня, смех... уловимы и другие признаки человеческого пребывания...
Почудилось... нет, ясно слышу голос примадонны... она возбудила неудовольствие мэра сообщением о своих тратах и долгах... наговорила такого... с ума можно сойти, что и случилось с мэром...
Да уж, выглядел он внушительно, был подобен чурбану...
А жена его была очаровательна своей утонченностью, но стала такой же, как он... и это прискорбно... не отказывалась она и выпить, несмотря на смущение... и курила, что вообще отвратительно...
Мэр исчез, и она исчезла в один прекрасный день...
Я помню ее... в 13 лет в ней было столько скрытого очарования... и все это рассеялось как дым...
Лучше не дожидаться, когда облик станет безобразным... а запах ужасным... старики воняют, невозможно снести... и спать не спят, как следует... то одно, то другое... и потом эти мысли...
Ну что ж, можно жить и так...
Помню, примадонна сидела в инвалидной коляске на надувных шинах и смотрела, как вороны таскали из пруда лягушек...
Меня это зрелище несколько отрезвило...
И все же она была изящна и интересна...
Мои мысли о ней выглядят немного бессвязными... и доставляют одно только беспокойство, воскрешая минувшее, напоминая о нем... оно как изменчивый облик глициний...
Бенедикт осторожно просунул голову в расселину, прислушиваясь чутко и тревожно...
Пифагор, пес Бенедикта завыл...
"Вот и слова утешения Аркадию..." - подумал Бенедикт
-- Аркадий умер... и все ему безразлично... или нет?..
"Как странно не умереть... жить... что за мысли?.. безумен я... желанья мои в беспорядке... я хочу вдруг проснуться... и хочу, чтобы сон длился, длился... и плыли облака... плыли, плыли...
Сон этот не весь остался в памяти... сумрачный, обманный...
Помню, объятья, стыд... от волнения я вдруг ослаб... или я целовал воздух?.. нет, нет, она была... я все еще дрожу от возбуждения... она искала наслаждения, но, увы..."
Бенедикт запел плач... умолк...
"Неужели все так безнадежно?.. нет, не верю...
Вот так и раскрывается сущее, не достойное ни слов сожаления, ни желаний...
Режиссер всего этого бог, а мы актеры... он очертил границы, в пределах которых мы можем двигаться... он же определил темы диалогов и монологов, и умыл руки...
В конце концов, он потушит софиты и невозмутимо и бесстрастно поставит на всем этом действе точку... или многоточие, чтобы начать все заново уже без нас..."
Юрий Трещев "Чудо о Розе"
151
1