А парикмахерша все не унималась:
– Есть у меня одна клиентка, она совсем бабушка уже, у нее внуков то ли двое, то ли трое, за шестьдесят ей, а коса, вы не поверите, прямо девичья! В руку толщиной, волосок к волоску, и блестит, как лакированная. Конечно, красить приходится, хотя она только хной, никакой химии, но со спины посмотришь – никогда ей шестидесяти не дашь, а все почему?
– Да, почему? – расшедрилась на реплику Натка.
Про бабушек, которые выглядят совсем как девушки, ей было очень интересно.
– Потому что ухаживает за волосиками-то! Масочки, скрабики, отварчики – все применяет, не ленится, не то что некоторые.
Некоторые в лице Натки слабо покривились. Масочки, скрабики… Мертвому припарочки!
К числу тех неразумных, очень замороченных или попросту ленивых женщин, которые безобразно себя запускают, едва родив, Натка не относилась. Другое дело, что ей очень долго казалось, будто старость – это такой миф-страшилка. Ею пугают, ее с тревогой и страхом ждут – примерно как апокалипсиса, который все не наступает.
Конечно, люди вокруг нее старели, но Натка почему-то не соотносила происходящее с ними с собой. Ей странным образом думалось, что лично ее никакие возрастные изменения не коснутся. А если и коснутся, то слабо. А если и не слабо, то очень нескоро! Некрасивая старость страшной Бабой-ягой маячила где-то очень далеко, на горизонте, как когда-то коммунизм, который, кстати, так и не наступил.
Был такой хороший советский мультик – «Баба-яга против», так вот Натка была идейным противником самой Бабы-яги, которую воспринимала как олицетворение пугающей старости.
Если вдуматься, в детстве и юности Натка и в смерть от старости не верила, в глубине души считая себя вечной как эльфы. Да, их с сестрой родителей не было в живых, но они погибли в аварии. Вот такая смерть – внезапная, налетающая вихрем, сминающая не только хрупкие тела, но и железо, была вполне реальна.
А старость ассоциировалась с любимой бабушкой и как бы являлась только ее отличительным признаком. Это у бабушки имелись морщины, седина, выпуклые вены и узловатые пальцы. У Натки ничего такого быть не могло!
Когда она обнаружила у себя первые морщинки – едва заметные тоненькие лучики в углах глаз, – пережила настоящий шок. Это было пугающее откровение: оказывается, она тоже стареет! Не умозрительно и формально, постепенно увеличивая количество свечек на торте, а на самом деле.
Осознав опасность, Натка стала всеми силами тормозить процесс, приближающий ее к образу горбатой седой бабуси с артритными суставами и обвисшей грудью. Она пробовала все, включая даже пластику, оказавшуюся, впрочем, неудачной.
– Не понимаю я тебя, дорогая, – досадливо говорила умная старшая сестра Лена, когда выяснялось, что Натка в очередной раз потратила кучу денег «на красоту». – К чему такой фанатизм? Как говорится, все там будем.
В такие моменты Натка думала, что Лена не так уж и умна. Она же старшая, должна понимать, что станет страшненькой бабусей даже раньше младшей сестры, так почему не тревожится, не ищет, как и чем спасаться?
– И что плохого в том, чтобы стать бабушкой? – недоумевала неумная старшая сестра. – Какая у нас с тобой бабулечка была, а? Ты вспомни – чистое золото! И вот представь: появятся у Сеньки дети, твои, Нат, родные внуки. Разве ты не захочешь, чтобы они тебя бабушкой звали?
– Да пусть зовут как хотят, – бурчала Натка, не без опаски поглядывая на Сеньку.
Тому до своих детей было еще расти и расти, в ближайшие пятнадцать-двадцать лет о внуках и думать не стоило. Тем не менее Натка, конечно же, загодя мысленно примеряла роль бабушки, обещая себе, что станет для своих маленьких внуков лучшим другом. Будет читать им книжки, отвечать на сто миллионов детских вопросов, водить малышей в зоопарк и кормить с ними уточек на пруду.
Она и с Сенькой все это делала, но реже, чем надо бы, и всегда в режиме цейтнота, в спешке и на нервах, потому что свободного времени, которое можно потратить на общение с ребенком, катастрофически не хватало. Работающая мать-одиночка – это крайне непростой режим. «Ничего, с внуками наверстаю», – оптимистично думала Натка и представляла себе красивые картинки, на которых прелестных нарядных крошек обнимала очаровательная и привлекательная… не бабушка, нет! Элегантная дама не первой, но все же молодости.
– Красочку берем обычную, под свой родной цвет? – Марина ловко чиркнула по Наткиной голове расческой и пытливо всмотрелась в сделанный пробор.
Натка, наоборот, закрыла глаза. Вид отросших корней с пробивающейся сединой ее нервировал. К счастью, можно было положиться на опытного парикмахера и весь процесс преображения провести в полудреме под убаюкивающую болтовню мастериц между собой и с клиентками.