– Мам, ты не видишь? У тебя тряпка горит! – завопил вдруг Сенька, отбросив книжку.
Он вскочил и подпрыгнул от полноты радостных чувств: наконец-то его скука развеялась таким великолепным ЧП, как пожар!
– Твою дивизию!
Натка сдернула с прожженной ткани чадящий утюг, хрястнула его на подставку и подняла дымящуюся наволочку. Через дырку, окаймленную темно-коричневым, с экрана на нее пристально глянула подлая изменщица Тамара. Кажется, она даже улыбнулась ехидно и злорадно.
– Тьфу на вас на всех! – Натка плюнула и выключила телевизор.
Правильно говорят, что голубой экран – это зло…
– Сеня!!! – ей пришлось отпрыгнуть от водопада, обрушившегося на ее ноги с гладильной доски.
– Ты сказала – тьфу, но плевками пожар не потушишь! – радостно объявил Сенька, отступая от быстро увеличивающейся лужи с пустой кастрюлей в руках.
Пришлось начать борьбу с последствиями эффективного пожаротушения, и об эльфийском средстве для вечной красоты и молодости Натка, конечно же, забыла.
Но не навсегда. На пару дней всего-навсего.
– Мы едем, едем, едем! В далекие края! – радостно напевала Натка, вертясь на переднем пассажирском сиденье, как любопытная деревенщина, впервые оказавшаяся в транспорте немного более современном, чем телега.
Могло показаться странным, что такая модная красотка, как сестрица, столь простодушно и искренне радуется поездке в моей старой «Хонде».
Натка не притворялась и не преувеличивала свой восторг, ведь альтернативой автомобильной прогулке со мной была поездка на рыбалку с Таганцевым и Сенькой. На правильную такую рыбалку: с подъемом до рассвета, долгой тряской по проселкам и кормлением собой, любимой, злых речных комаров!
Надо ли говорить, что к комарам модной Натке совсем не хотелось, однако она не смела признаться в этом своим суровым мужчинам – жениху и сыну. Костя и Сенька, узнай они, что их любимая невеста и мама предпочла бы рыбалке на утренней зорьке полновесную смену с киркой в урановых рудниках, были бы неприятно удивлены. Сестрица умело делала вид, будто всецело разделяет интересы любимых и только исключительно важные дела могут помешать ей быть рядом с ними в ответственные моменты поклева, вываживания и подсечки.
Сегодня таким суперважным делом оказалась необходимость помочь ближайшей родственнице, родной кровиночке, любимой сестричке – это мне, значит, – определиться с местом проведения очередного трудового отпуска.
Ведь важный же вопрос!
Наш самый справедливый суд – хоть и не урановый рудник, но работать в нем приходится много и морально тяжело. А я – не только судья, но и мать-одиночка, немолодая уже женщина, страдающая от остеохондроза, гастрита и близорукости. И если мне родная сестра не поможет, на чье плечо я обопрусь в этом суровом и безжалостном мире?!
Должно быть, примерно так хитрая Натка объяснила Косте и Сеньке свое дезертирство из стройных рядов людей в забродах и брезентовых плащах. Я‐то ее с собой не звала, тем более не настаивала на том, чтобы она непременно составила мне компанию. Я бы и так не осталась без компании: в доме отдыха, адрес которого был забит в моем навигаторе, меня нетерпеливо ждала подруга Машка.
Пару недель назад трудовой коллектив Таганского суда облетела благая весть: наш председатель, Анатолий Эммануилович Плевакин, тряхнул своими обширными связями и выбил для нас нехилые скидки на путевки в подмосковный дом отдыха.
– Заграницы – это нынче не вариант, Сочи и Ессентуки честным судейским не по карману, а отдыхать и поправлять здоровье в то время, когда… Гхм… Ну, сами знаете.
Шеф из каких-то суеверных соображений старался не произносить вслух слова «пандемия» и «коронавирус». Как будто COVID‐19, названный по имени, моментально материализуется и нападет на наш здоровый трудовой коллектив.
– Короче, отдыхать и оздоравливаться будут все, я прослежу, и чтобы никаких там «А я как раз хотел заняться ремонтом в квартире» или «Моей бабуле в деревне надо помочь картошку копать», – объявил Анатолий Эммануилович на специально созванном общем собрании. – Отпуска по графику, у кого дети на дистанционке и супруги на удаленке – можете брать их с собой, с «Сосенками» есть договор, что скидки распространяются на всю семью.
– Золотой человек наш начальник! – чуть не прослезилась растроганная Машка.
Она, как я знала, собиралась в отпуск к свекрам в деревню, и строгий указ Плевакина обрадовал ее не меньше, чем заключенного – неожиданное освобождение по УДО.