Она проглотила не до конца прожеванное.
— Я даю честное слово. Но меня удивляет, что вы его принимаете. Откуда вы знаете, что я не начну колотить ногами в стену через минуту после вашего ухода?
— Возможно. Но вы кажетесь мне женщиной, которая держит слово. Надеюсь, вы меня не заставите убедиться в обратном.
Отступив на пару шагов, он взглянул на нее сверху вниз без следа той полуулыбки, которая так удивила ее минуту назад.
— Я рискую исключительно ради вас, Нэнси. Скоро вы сможете увидеть ваших сестру и брата и вернуться к нормальной жизни. Я искренне вам завидую. У меня на такую жизнь очень мало шансов.
Он пригладил пятерней свои взъерошенные волосы с обезоруживающе домашним видом, и она почти забыла, что перед ней осужденный убийца и захватчик заложников.
— Послушайте… — резко бросил он. — То, что было между нами, не должно оставить у вас кошмарных воспоминаний или страшных снов.
У нее было подспудное ощущение, что резкость его тона относится скорее к самому себе, чем к ней.
— Постарайтесь поскорее выбросить все из памяти, мисс случайная встречная.
Она подозревала, что у нее уйдет немало времени, чтобы окончательно позабыть Джозефа Уоткинса. И еще больше — чтобы забыть поцелуй, который едва не перевернул ей душу.
— Как вы собирались, — вежливо продолжал он, — вы сможете написать об этом захватывающую историю…
— Да… конечно… я постараюсь…
Она не верила своим ушам. Что это — блеф? Во всяком случае, для нее это выход из положения. Ей бы следовало балдеть от радости. Но почему-то перспектива ухода Джо не казалась ей таким счастьем, каким должна была быть.
— Если смогу, буду следить за газетами, — сказал он. — Только, пожалуйста, пишите правильно мою фамилию. Во время процесса ее постоянно путали.
Гримаса не то боли, не то гнева исказила его лицо. Со звуком, странно напоминающим сдавленный стон, он проворным движением наклонился, грубо обнял ее за плечи и расцеловал.
Этот внезапный порыв не имел ничего общего с его ночными нежными прикосновениями к ее губам. Ей бы следовало стыдиться того, что так легко разомкнула их. Ей бы следовало укротить свой язык, который слишком послушно принял настойчивое вторжение его языка. Вместо этого она фактически поощрила дерзкое насилие над собственным ртом, закинув руку за его горячую, грубую, заросшую шею.
Так же резко он отпрянул. Не сказав больше ни слова, он выхватил из кармана брюк ключи от машины и широкими шагами устремился к двери.
Болезненное ощущение пустоты наполнило ей сердце.
Глава 5
— Постойте, Джо! — воскликнула она.
Он обернулся с вопросительным выражением лица.
— Я… э… — Нэнси не знала что сказать, оттого что не была готова распрощаться с этим странным, удивительным человеком, который так бесцеремонно вторгся в ее жизнь. — Обождите минутку, хорошо?
Почти машинально она опустила ноги на пол и шагнула за ним вслед. Цепь наручников тут же вернула ее назад, заставив присесть на краешек кровати.
— Я не… я хочу вам что-то сказать…
— Вот как? Я думал, вы ждете не дождетесь, когда я исчезну!
— Я не могу так расстаться. Поверьте… я не могу. — Поскольку это было правдой, она, очевидно, сама не понимала, с чего это ей вздумалось прикладывать какие-то усилия, чтобы задержать его. — Я только… У вас же очень болит голова?
Джо удивленно вздернул черную бровь.
— Я думал, вам это совершенно безразлично…
— Так вы поэтому прихватили меня с собой? И еще потому, что у вас после травмы начались проблемы со зрением?
— Вы очень догадливы, Нэнси, как и подобает репортеру.
— Вы правы. Мне платят за то, чтобы я все подмечала. Но вы не ответили на мой вопрос, Джо. Когда вы брали меня в заложники, вы планировали использовать меня как живой щит? Или вам просто было нужно, чтобы я вела машину? Скажите мне правду, Джо. Пожалуйста! Для меня это очень важно.
Если рассуждать серьезно, то ей самой было сейчас не ясно, почему для нее так важны различия в его мотивации.
Он пожал плечами.
— Ну, хорошо. Я нуждался в вас. Этот удар балкой по голове действительно повредил мое зрение.
— Вам нужен был водитель. Почему я, а не кто-то другой? Вы же ненавидите репортеров. Сами это говорили…
Ему не хотелось пускаться в объяснения своих сомнительных мотивов и еще более непонятных эмоций. Тем более что ее упрек был абсолютно справедливым. Он не делил свою неприязнь между конкретными журналистами. После суда он их всех терпеть не мог.