И вот почти перед самым отъездом сотрудник одного из советских внешнеторговых ведомств, старинный приятель и давнишний партнер Тиханова по шахматам, который часто наведывался в Нью-Йорк, порекомендовал ему доктора Ивана Карпа. Этот Карп, еврей, эмигрировавший из Советского Союза много лет назад и давно принявший американское гражданство, по его словам, с симпатией относился к марксистской идеологии.
Оказавшись на Манхэттене, Тиханов позвонил доктору Карпу, и тот согласился принять его в современной клинике, расположенной в центре города. Оставив охранников в приемной доктора, Тиханов прошел тщательное обследование, после чего Карп пригласил его подняться этажом выше, сказав, что хочет показать своему коллеге, неврологу.
— Я думаю, нам не стоит тащить с собой ваших охранников из КГБ, как вы считаете? — спросил Карп. — Мы пройдем через запасной выход из моего кабинета.
Тиханов с готовностью согласился.
И вот теперь, вновь приехав к доктору Карпу за результатами исследований, Тиханов наблюдал за размеренными движениями доктора и ощущал, как внутри его нарастает раздражение. Ему хотелось поскорее покончить со всем этим, затем поужинать и вылететь по ожидавшему его маршруту — в Париж, Лиссабон и Ялту. По маршруту, в конце которого его ожидала почти безграничная власть.
Наконец доктор Карп, похожий на гнома с остроугольной бородкой, расставил на столе чашки с чаем и блюдце с «хворостом».
— Спасибо, — поблагодарил Тиханов. — У меня мало времени, так что давайте перейдем к делу. Я понимаю, любое обследование обнаруживает какую-нибудь новую болячку. Что на этот раз? Высокое давление? Шумы в сердце? Склонность к диабету?
Сидевший напротив Тиханова врач сделал глоток из чашки и, поставив ее на блюдце, мягко произнес:
— Ах, если бы все было так просто!
— Что вы хотите сказать, доктор? Вы нашли что-то более серьезное?
Некоторое время доктор Карп задумчиво молчал, а затем поднял глаза на собеседника и ответил:
— Буду с вами откровенен. Боюсь, у нас есть причины для серьезного беспокойства, и чем скорее вы об этом узнаете, тем лучше. Должен добавить, что речь идет о долгосрочной перспективе.
Нетерпение Тиханова уступило место тревоге, и он попытался справиться с ней с помощью шутки:
— Что ж, кто-то когда-то сказал, что в долгосрочной перспективе мы все умрем.
Доктор Карп невесело улыбнулся:
— Это верно. Спасибо, что облегчили мне задачу.
— Так в чем же дело?
— Обследование и анализы — и это окончательный диагноз — показали, что вы страдаете мышечной дистрофией.
У Тиханова перехватило дыхание. На смену тревоге пришло смятение.
— Мышечной… чем? — почти беззвучно переспросил он.
Тиханов, конечно, что-то слышал об этом заболевании, но не более того. Теперь же это словосочетание вызвало в его душе почти панический ужас.
Доктор Карп заговорил быстрее и на более профессиональном языке:
— Медицина различает четыре основные разновидности мышечной дистрофии. Тот вид патологии, который обнаружен у вас, относится к смешанному типу. Она характеризуется прогрессирующей симметричной атрофией скелетных мышц конечностей.
Тиханов отказывался верить в то, что слышит.
— Вы, должно быть, ошиблись, доктор! — возразил он. — Разве вы не ощупывали мои руки и ноги, разве не почувствовали, насколько они сильные? Да сейчас они у меня сильнее, чем когда-либо!
Доктор Карп покачал головой:
— Типичный симптом, способный ввести в заблуждение несведущего человека. Парадоксально, но пораженные мышцы могут увеличиваться в размерах из-за роста соединительной ткани и жировых отложений, создавая ложное впечатление крепкой мускулатуры. Однако на самом деле все обстоит иначе: они деградируют.
— Почему вы так уверены? — не сдавался Тиханов.
— Мистер Тиханов, я понимаю, что для вас это сильный удар, но результаты анализов бесспорны и не подлежат сомнению. Мы не можем не верить данным электромиографии, подтвержденным к тому же положительным результатом мышечной биопсии. Атрофия мышц будет прогрессировать, причем, как я уже сказал, в первую очередь поражению подвергнутся мышцы рук и ног.
В отчаянии Тиханов непроизвольно вскочил на ноги и принялся шарить по карманам в поисках сигарет. Дрожащими руками зажег спичку, закурил и только после этого спросил:
— Ну ладно. И что же мне делать?
— Боюсь, что выбор у вас невелик. Средств, которые могли бы остановить развитие болезни, на сегодняшний день не существует. Однако имеется ряд способов замедлить его и облегчить протекание болезни. Например, лечебная физкультура, физиотерапия, возможно, даже хирургическое вмешательство на определенном этапе.
— Сколько мне осталось, доктор?
— Если вы будете соблюдать предписанный режим и делать все, что положено в подобных случаях, вы можете наслаждаться еще как минимум десятью-двенадцатью годами полноценной жизни, прежде чем превратитесь в инвалида.
— А мне больше и не надо, доктор Карп.
— Значит, они в вашем распоряжении. Если уйдете в отставку.
— Уйду в отставку? Но вы же знаете, кто я такой…
— Разумеется, знаю, потому и говорю. Вы прошли блестящий путь, у вас за плечами годы успешной работы. Но теперь с этим покончено. Вам придется оставить свою нынешнюю работу, вести праздный образ жизни и лечиться.
— А если я не уйду в отставку? Если мне придется работать еще более напряженно?
Доктор Карп, опустив глаза, почесал в бородке.
— Атрофия будет прогрессировать, причем еще более быстрыми темпами. И в таком случае, мистер Тиханов, вы проживете не более двух-трех лет.
Тиханов задыхался, клокотал от злости на несправедливость всего происходящего. Он сел рядом с Карпом, схватил доктора за руку и стал трясти ее, лихорадочно говоря:
— Я не хочу принять это! Я не могу! Ведь должен же, должен быть какой-то способ остановить болезнь!
— Я не знаю ни одного врача на планете, который мог бы сказать вам что-нибудь более утешительное, чем то, что сказал я. Однако если вы хотите услышать альтернативное мнение…
— Но ведь, судя по вашим словам, это невозможно?
— И все же есть несколько врачей, которые утверждают, что могут кое-что сделать. Двух своих пациентов я направлял к одному из них, известному специалисту в области омоложения. Он работает в Женеве и говорит, что однажды ему удалось излечить эту болезнь. С обоими моими пациентами это не сработало, и я считаю, что его метод не более чем выстрел вслепую.
— В моем положении не помешает и выстрел вслепую. Вы знаете этого специалиста по омоложению, доктор?
— Пару лет назад я несколько раз разговаривал с ним по телефону, так что, можно сказать, я знаком с доктором Мотта.
— Сделайте мне одолжение, — торопливо произнес Тиханов, — позвоните ему в Женеву и договоритесь, чтобы он принял меня!
— Это возможно, — проговорил доктор Карп, — но…— Он взглянул на часы и закончил: — Там сейчас ночь.
— Разбудите его!
Карп колебался.
— Вы настаиваете? Право же, завтра утром…
— Я настаиваю! — чуть не прокричал Тиханов. — Разбудите его прямо сейчас и договоритесь обо мне! Разве может быть что-нибудь важнее этого?!
— Ну хорошо, — сдался наконец доктор Карп, — но на это потребуется определенное время, так что вам придется подождать и отложить другие дела.
— Да какие дела, доктор! — вскричал Тиханов. — Пошли они все к черту!
Карп встал из-за стола, пересек кабинет и вышел в соседнюю комнату. Тиханов одним глотком выпил остывший чай, снова налил полную чашку и осушил ее, предаваясь тягостным раздумьям о своей надвигающейся кончине и о блистательных возможностях, уплывающих прямо из рук. Он стал анализировать выбор, который ему предстояло сделать в ближайшем будущем: принять на себя бремя власти и наслаждаться ею в течение коротких двух-трех лет или уйти в отставку и прожить еще лет десять-двенадцать, сидя на завалинке.