В отличие от многих русских, Тиханов не был фаталистом. Да, жизнь и впрямь сладкая штука, и лишний десяток лет никому не помешает, но на что будет похожа эта жизнь, лишенная наслаждения властью, работой и того щекочущего ощущения, которое испытываешь, принимая ответственные решения?
Оттолкнув пустую чашку, он вытащил из пачки новую сигарету и закурил. Табачный дым немного успокоил его, а вместе со спокойствием пришла и надежда. Нет, его будущее не может замыкаться на двух одинаково неприемлемых вариантах. Где-то обязательно должен найтись кто-то, кто сумеет победить его смертельную болезнь. Возможно, такой ученый есть в Советском Союзе, достигшем в области медицины невиданных высот, однако Тиханов заранее знал: если он будет искать избавление от своего недуга на родине и даже найдет его там, об этом сразу станет известно и тогда его карьере, его политическому будущему настанет конец. На кой хрен старичкам из Политбюро нужен премьер, который в любой момент может отбросить копыта? В случае Тиханова главное — скрытность. Ему придется искать спасение на стороне, у незнакомых людей, которые не связаны с советским правительством, причем делать это необходимо быстро и тихо. В данный момент его единственным реальным шансом на спасение являлся этот швейцарский эскулап, доктор Мотта.
Прошло двадцать минут, и Тиханов уже стал недоумевать, почему звонок в Швейцарию занимает столь долгое время, но тут открылась дверь и в кабинет вошел доктор Карп с листком бумаги в руке. Он подошел к столу и сел рядом с Тихановым, который тут же снова напрягся.
— Мне удалось дозвониться до Женевы, — сообщил он. — Я разбудил госпожу Мотта и поговорил с ней. Доктор Мотта уехал вчера из Женевы и будет отсутствовать в течение трех недель.
— А куда он уехал? Его можно найти?
— Он отправился в Биарриц, лучший курорт Франции, чтобы лечить одного из своих пациентов, богача из Калькутты. Доктор Мотта собирается провести разработанный им курс инъекций клеточных субстанций. Поскольку индус отдыхает в Биаррице, Мотта решил совместить работу с отпуском, который он долго откладывал. Он остановился в отеле «Пале» и пробудет там около трех недель.
— Но он примет меня? — сгорая от нетерпения, спросил Тиханов.
— Безусловно. Расписание доктора Мотта составляет его супруга, она записала вас на прием к нему через три дня, в полдень. Они ежедневно созваниваются, и она сегодня же сообщит мужу о вас. Время вас устраивает?
— Вы еще спрашиваете, доктор! — поспешно откликнулся Тиханов. Он испытал чувство огромного облегчения, которое, впрочем, тут же сменилось страхом. — Надеюсь, вы не рассказали ему, кто я такой? — спросил он.
— О, конечно же нет! Я сказал первое, что пришло в голову: вы известный американский лингвист, преподаватель русского языка, а зовут вас Сэмюэл Толли.
— Сэмюэл Толли? Почему?
— Сам не знаю. Само выскочило. Я думал лишь о том, чтобы первые буквы вымышленных имени и фамилии совпадали с первыми буквами реальных. А вдруг на каких-то ваших вещах, к примеру на портсигаре или носовых платках, имеются инициалы?
— Очень предусмотрительно!
— Да нет, просто начитался шпионских и детективных романов, — хихикнул доктор Карп. — Я сообщил госпоже Мотта о характере вашей болезни, и она завтра же передаст эту информацию доктору Мотта, так что он будет готов к встрече с вами. А теперь, если вы дадите мне еще четверть часа, я напишу анамнез вашей болезни, Который вместе с результатами анализов вы передадите доктору Мотта, когда встретитесь с ним в Биаррице.
Доктор Карп поднялся на ноги.
— Я повторяю: это выстрел вслепую. Но вы хотя бы услышите еще одно мнение помимо моего. Кто знает, а вдруг вам повезет? В конце концов, попытка — не пытка.
Для человека столь высокого статуса, как Сергей Тиханов, добраться до Биаррица втайне от всех было весьма непростой задачей.
Прежде всего он отправился в Париж, остановился в советском посольстве и первый день играл по правилам. Позвонил в Москву генералу Косову и по почтительности, звучавшей в голосе собеседника, понял: председатель всесильного КГБ уже считает его состоявшимся премьер-министром. Тиханов узнал, что Скрябин до сих пор находится в коме и все еще жив лишь благодаря системе жизнеобеспечения: аппарату искусственного дыхания, искусственному сердцу и прочей мудреной медицинской технике. Однако, согласно прогнозам врачей, ему не поможет даже она. Кремлевские лекари отпускали нынешнему премьеру максимум несколько недель.
Учитывая его новый статус, Тиханов с легкостью запудрил Косову мозги, наврав ему с три короба о некоей порученной ему секретной миссии, о предстоящей встрече с тайной террористической группой с Ближнего Востока и о том, что в связи с этим его планы меняются. В Португалии, сказал Тиханов, ему придется пробыть дольше, чем предполагалось раньше. При этом он пообещал генералу постоянно поддерживать связь с Москвой и позвонить сразу же по приезде в Ялту.
Оставшееся время Тиханов потратил на то, чтобы обзавестись новой личиной, необходимой для поездки в Биарриц. Проблем не возникло и здесь. Понадобилось всего лишь связаться с французскими коммунистами. Те вывели его на неких темных и совершенно аполитичных личностей, которые могли изготовить любые документы. Вскоре в кармане Тиханова лежал американский паспорт на имя Сэмюэла Толли, карточка социального страхования и несколько пластиковых кредитных карт.
В последний день пребывания в Париже Тиханов хоть и с трудом, но все же уговорил Косова избавить его от телохранителей из КГБ, убедив генерала в том, что ближневосточные «борцы за свободу», а проще говоря, террористы, с которыми он должен встретиться в Лиссабоне, пообещали предоставить ему охрану.
Не прибегая к услугам посторонних, Тиханов забронировал себе билет на рейс авиакомпании «Эр Интер» из парижского аэропорта Орли до Биаррица и, оказавшись в солнечном, обдуваемом свежим бризом курорте на юго-западе Франции, сел в такси и велел шоферу ехать к величественному отелю «Пале», некогда летней резиденции императора Наполеона III и императрицы Евгении.
Тиханов зарегистрировался в гостинице под именем американского гражданина Сэмюэла Толли, после чего его провели в просторный и богато обставленный номер с двумя спальнями. Номер ему не понравился: слишком много роскоши и помпезности.
Часом позже, надев очки с толстыми стеклами, но без диоптрий, наклеив загодя приобретенные в Париже накладные усы и прихватив с собой конверт, полученный от доктора Карпа, Тиханов позвонил в дверь номе-ра 310–311. Он был крайне удивлен, когда в проеме открывшейся двери появилась миниатюрная и очень серьезная медсестра, одетая во все белое. Но затем Тиханов вспомнил: доктор Мотта находится здесь для того, чтобы провести курс лечения богатого индуса, и вполне естественно, что он привез с собой из Швейцарии медсестру. При этом в голове Тиханова невольно мелькнула мысль о том, что эта девица слишком молода и хороша собой, чтобы исполнять обязанности только медсестры.
Тиханов проследовал за ней по коридору и вскоре оказался в просторной приемной.
— Мистер Толли, — обратилась к нему медсестра, — присядьте, пожалуйста. Доктор Мотта примет вас через несколько секунд.
Тиханов на неверных ногах — теперь-то он знал, чем вызвано это недомогание, — прошел к старинному столу, стоявшему у окна. Выглянув из него, он понял, что находится в угловом помещении, выходящем окнами на открытый бассейн и на ресторан, примостившийся высоко над пляжем, утыканным солнцезащитными зонтиками.
Повернувшись спиной к окну, Тиханов оглядел помещение, в котором оказался. Здесь был трехместный диван, кофейный столик со стеклянной столешницей, рядом с которым стояли два мягких кресла, а также два стула, обтянутых атласом серебристого цвета. Судя по всему, доктор Мотта был состоятельным человеком и ни в чем себе не отказывал. Мысленно констатировав этот факт, Тиханов решил, что оказался в надежных руках, и в его душе вновь проснулась надежда.
Его размышления относительно того, куда сесть, прервал громоподобный голос с сильным немецким акцентом: