Поскольку в сложившихся обстоятельствах Тиханов не мог принять определенного решения, он счел за благо придерживаться первоначального плана: поехать из Франции в Лиссабон, оттуда в Ялту, а там — будь что будет!
Бледный, с заплетающимися ногами, он подошел к стойке регистрации отеля. В его первоначальные планы входило купить билет на ближайший рейс до Лиссабона. Лысый консьерж занимался с другим туристом, пытаясь зарезервировать по его просьбе столик на четверых в ресторане «Ротиссери дю кок Арди». Дожидаясь, пока он освободится, Тиханов бросил взгляд на стенд, на котором были выставлены свежие номера европейских газет. Его внимание привлекло слово, повторявшееся в заголовках на разных языках: MIRACLE… MILAGRO… MIRACOLO…
Чудо.
Заинтересовавшись, он обошел стойку и приблизился к стенду. Заголовки разных газет сообщали об одном и том же событии, которое, судя по всему, обещало стать весьма заметным. Тиханов взял со стенда свежий номер «Франс суар», оставил на стойке несколько монет и, отойдя в сторону, пробежал глазами заметку с крупным заголовком: «В ЛУРДЕ СВЕРШИТСЯ ЧУДО. НАСЛЕДИЕ БЕРНАДЕТТЫ». Речь в ней шла о том, что обнаружен дневник Бернадетты Субиру, в котором она раскрывает содержание трех тайн, доверенных ей некогда Девой Марией. Сама Богородица, говорилось в статье, должна вновь явиться страждущим в Лурде примерно через три недели, в период после 14 августа, и подарить чудесное исцеление тем больным и увечным, которым особо повезет.
В иных обстоятельствах Сергей Тиханов счел бы все это типичным западным бредом, рассчитанным на безмозглого и суеверного обывателя, и выбросил бы газетенку в ближайшую мусорную корзину. Но теперь в его ушах похоронным набатом звучала фраза, которой доктор Мотта заключил их беседу. Тиханов спросил его, неужели ему уже ничто не сможет помочь. «Разве что чудо», — ответил врач.
Размышляя о странном совпадении, этих слов с тем, что он только что прочитал, Тиханов неуклюже шаркал ногами по коричневому ковру, устилавшему мраморный пол вестибюля. Между двумя высоченными колоннами стоял узкий красный диван. Тиханов дотащился до него, сел и стал перечитывать заметку с еще большим вниманием. Это был репортаж с состоявшейся в Париже пресс-конференции какого-то французского кардинала. Тот сообщил журналистам, что Папа Римский распорядился поведать миру о содержании третьей тайны, которую Дева Мария открыла дочери мельника Бернадетте во время одного из восемнадцати явлений. Суть ее состояла в том, что Непорочная Дева в ближайшие дни вновь явится в Лурде и дарует исцеление многим больным.
В Советском Союзе расхожей стала цитата из Ленина, назвавшего религию опиумом народа. На самом же деле первым эту мысль высказал Карл Маркс, написавший: «Религия — это душа бездушного и сердце бессердечного мира, опиум народа». А Фридрих Энгельс, сподвижник Карла Маркса, добавил: «Избавьтесь от церкви, которая заставляет молча страдать рабочий народ в этой жизни, обещая ему блаженство в загробной». Ленин возвел этот принцип в закон, а Сталин потребовал, чтобы члены Коммунистической партии отказались от любых религиозных верований. Тиханов с юных лет являлся убежденным атеистом и теперь, как коммунист со стажем, он не принял всерьез эту религиозную дребедень.
Каким бы глубоким ни было его отчаяние, как бы сильно он ни жаждал исцеления, поверить в эту историю с Лурдом было просто невозможно. Тиханов уже собирался отложить газету в сторону, но тут взгляд его упал еще на одну заметку, посвященную Лурду. В ней говорилось о том, что в гроте, где бьет найденный Бернадеттой удивительный источник, произошло около семидесяти случаев чудесного исцеления. Люди из Франции, Германии, Италии, Швейцарии, страдавшие неизлечимыми болезнями, чудесным образом исцелились. Список смертельных недугов, которые были побеждены благодаря вмешательству свыше, впечатлял: остеосаркома, Аддисонова болезнь, рак шейки матки, а также еще ряд болезней, в том числе и тех, что были сродни мышечной дистрофии.
На газетной странице Тиханов обнаружил интервью с доктором Берье, директором Медицинского бюро Лурда. В нем говорилось о том, что все до единого случаи исцеления были самым тщательным образом изучены, подтверждены и засвидетельствованы мировыми светилами в области медицины. Особое внимание Тиханов обратил на одно из высказываний доктора Берье: среди счастливчиков, получивших исцеление, были не только католики, но и люди, принадлежащие к иным конфессиям, и даже атеисты.
Тиханов неподвижно сидел и переваривал прочитанное, которое произвело на него очень сильное впечатление. Мысленно он вернулся во времена своего детства, прошедшего в белорусском селе недалеко от Минска. Его мать была католичкой, а отец вообще никогда не задумывался о религии. Тиханов помнил маленькую деревянную церковь, запах горящих свечей, священника, воскресные мессы, святую воду, исповедальню. По мере взросления он вырос из теплой и уютной скорлупы мистицизма, а когда его разум окончательно сформировался и окреп, к огромному сожалению его матери, нашел для себя новую веру, обретя ее в работах Маркса, Ленина и Сталина.
Но когда-то, будучи маленьким, он все же верил в Бога. Возможно, ни к чему было вспоминать об этом сейчас, и все же это было хоть каким-то пропуском в мир веры.
«Разве что чудо», — сказал доктор Мотта.
Это было опасным предприятием: ведущий советский функционер, в одночасье променяв Маркса на Деву Марию, отправляется на поклонение религиозным святыням Запада! Опасным, но не невозможным. Тиханов сможет найти способ осуществить это необычное паломничество. Он обязательно найдет его.
Господи, да о чем тут говорить! На карту поставлена его жизнь, и другого способа спасти ее не существует. Только этот. И вообще, чем он рискует? Ему нечего терять.
3. Венеция, Лондон, Мадрид
Когда три года назад она ехала на водном такси из аэропорта Марко Поло в отель «Даниели роял эксцельсиор» в Венеции, стояло ослепительное солнечное утро. Наталия Ринальди помнила тот день очень хорошо. Это была чудесная прогулка. Моторная лодка летела мимо полей, болот, холмистых островов, затем свернула в канал, вдоль обоих берегов которого выстроились темно-серые закопченные дома, и под конец выплыла на блестящую от солнца гладь Венецианской лагуны. Здесь же возвышалось темно-коричневое здание отеля «Даниели» с миниатюрными белыми балкончиками дом этаже.
Этим утром девушка испытывала странное ощущение, возвращаясь сюда в кромешной темноте, хотя, по словам тети Эльзы, утро было таким же солнечным, как и в день их прошлого приезда в Венецию.
Жизнь Наталии погрузилась в темноту через неделю после того, как три года назад она вернулась в квартиру своих родителей в Риме после проведенного в Венеции отпуска. В тот вечер Наталия принимала участие в репетиции в театре «Гольдони». Там ставили «Шесть персонажей в поисках автора» Луиджи Пиранделло, и она должна была играть падчерицу. В сентябре этой пьесой открывался новый театральной сезон, а для Наталии это стало первой крупной ролью и возможностью раскрыть свое актерское дарование.
Домой она вернулась, валясь с ног от усталости, но при этом испытывая чувство гордости: режиссер очень лестно отозвался о ее работе и предрек Наталии большое будущее.
Улегшись в кровать, она задержала взгляд на бежевых обоях с незатейливым рисунком, знакомым ей с самого детства, затем глубоко вздохнула, выключила лампу на тумбочке и закрыла глаза. Когда в девять утра зазвенел будильник, она проснулась, открыла глаза, но темнота не рассеялась. Сначала девушка не могла понять, что происходит и где она находится, и только через некоторое время до ее сознания дошла ужасная правда: она утратила зрение. Каким-то образом, по какой-то непонятной причине ночью она полностью ослепла. И тогда Наталия закричала. Это был первый и последний раз в ее жизни, когда она впала в панику.
Насмерть перепуганные родители немедленно отвезли дочь в больницу, туда же пригласили и лучшего в Риме специалиста в области глазных заболеваний. Ей обследовали глазное дно, сделали офтальмоскопию. Затем потянулись недели, в течение которых врачи пытались определить причину столь внезапно поразившей ее слепоты. Они обсуждали возможность закупорки центральной артерии, снабжающей кровью сетчатку глаза, однако окончательный диагноз оказался иным: атрофия зрительного нерва, повлекшая за собой резкую потерю зрения. Необратимое, не поддающееся лечению заболевание.