Азиз с ожиданием посмотрел на меня, и я выпалил, пытаясь гнусавить:
– Что сказать?
– Голос его! – продолжал бедняк. – Он и есть! Он пришёл к нам и сказал, что если Измена даст слабину, то первым делом нечисть загубит нас! А вы ей позволите! Мы не собираемся вот так сгинуть! – он говорил, а я вдруг понял, что не могу двинуться с места. – Глаза его сверкали, – призадумался он. – Я сперва испугался, но когда он начал объяснять, мы перестали его бояться.
– В смысле сверкали? – потомок основателей не верил им ровно до этих слов.
– Ну, прямо как фонари! Что-что, а уж такое сложно упустить! Мы подумали, что он наверно болеет чем-то.
Азиз посмотрел на меня, затем его взгляд переполз на Лейна. Его лоб сморщился, брови едва не съехались на переносице, а ноздри раздувались, словно парашюты.
– Ты убедил их разрушить Измену окончательно? – оказался он рядом со мной. – Ты хочешь впустить этого демона внутрь? – Я замотал головой, но ничего сказать в своё оправдание не мог. – Прости, но выбора у меня не остаётся.
Он без предупреждения залез в мои карманы и нашёл камень уединения. Из его груди вырвался глухой смех.
– Не знаю, как вам удалось одурачить книгу, – не скрывал он злости, – но больше вы здесь шпионить не будете. Схватить всех его дружков! – приказал он. Лейн послушно сдался, поглядывая на меня с грустью. Я же попытался объяснить Азизу, что вина здесь одного меня, да и не совсем вина, но руки мне скрутили сильнее. – И готовьте костры! Сегодня мы покажем этим тварям, кто главнее! Пусть ваш демон там, за стеной, поймёт, с кем связался!
Глава 18
– Да не трогайте вы меня, – отбивался я. Не столько из-за уверенности, что смогу справиться с ними, скорее из-за полного отчаяния.
То ли мои слова, то ли попытки освободиться разозлили Азиза пуще прежнего. Он схватил меня за волосы, да так, что казалось – ещё мгновение и вырвет их вместе с кожей.
– И как вам удалось нас одурманить? Что за чары? – потащил он меня за собой. – Вот дурак! Дурак, не иначе! Не дёргайся, а то прямо здесь шею сверну.
Я подумывал наслать тишину, но понятия не имел, как она на них скажется. Да и после того, как у меня забрали камень уединения, сил поубавилось в разы. Цветочная вонь, мешаясь с воздухом, врезалась в нос и расползалась по телу красными пятнами. Пение хористов связывало крепче верёвок.
Меня, а следом и Лейна, заперли в огромной клетке. Она походила на ту, где нас совсем недавно держала Амелия, и я испугался, не обожжёт ли она, но прутья не причиняли боли. Впрочем, надежда на то, что их обычность поможет нам выбраться, рассеялась. Ни выбить, ни сломать их не получалось. Зато слышались смешки собравшихся рядом мужчин.
– Ну, других хотя бы не поймали, – прошептал я Лейну, и зря.
Красные волосы Корнелии можно было увидеть издалека. Её вели первой, и судя потому, что шло с ней несколько человек и ни один пальцем её не трогал, она сумела внушить достаточную долю страха. Ей вставили в рот кляп и туго перемотали верёвкой руки. Она натёрла запястья до крови.
Мириам катили после. Она тихо сидела в инвалидном кресле, потупив взгляд в землю. Изредка старалась шевелить ногами – хмурила брови и кусала губы от напряжения. Тяжёлые оковы обвили её щиколотки, тянули вниз, заставляли стопы врастать в подножку и оставаться неотъемлемой частью кресла.
За процессией брёл смотритель «Одинокой ноги». Он задумчиво поглядывал на крыши и крутил в руках коробок спичек, одну из которых сейчас перебрасывал языком от одного уголка рта к другому.
Пленников рассадили по разным клеткам.
– Лихо сработали, – простонал Чонёль, когда его запихали к нам. Он едва коснулся решётки и, осмелев, прошёлся пальцами по прутьям. – Я и подумать не успел, а они отобрали у меня камень и напихали в карманы травищи! – Он с шипением вытащил её и выбросил подальше. Теперь-то никто не мог помешать ему это сделать. Легче стало ненамного, тенями он всё равно воспользоваться не мог. Тогда он запричитал сильнее: – Всю одежду мне помяли. Грязными лапищами замарали! У-ух! Они хоть представляют, сколько она стоит! Что? – уловил он моё недоумение. – Голым что ли ходить, раз в бегах?
– Что случилось? – встрял в его монолог Наби.
Он стал четвертым в нашей клетке, и вдруг я понял, что никто из нас, заточенных вместе, не представлял из себя особой угрозы. Будто нас наделили способностью бежать и прятаться, а большего нам уметь и не надо.