Существо не ответило, и этого мне было достаточно. Я быстренько собрал карандаши, швырнул пенал обратно и краем глаза заметил рисунки. В основном тёмные и мрачные. Люди с широко раскрытыми ртами и вздыбленными волосами, ломанные линии и скрюченные формы, от объёмности которых оставались едва уловимые следы. Одно изображение делилось на багровый фон и жёлтые чирканья, в другом не использовалось никаких цветов, кроме чёрного разных оттенков.
Через завалы разрушенной книжной империи, пострадавшей от моего случайного падения, я пробрался к окну и слегка отодвинул тяжёлую грязно-зелёную штору. По комнате разлетелись мычания и шуршания. Уж не хочет ли это подползти ко мне? Я осмотрелся: никаких движений не заметил и выглянул на улицу. Что внизу – не разобрать, высоко.
– Сиэтл, – подавлено сказал Чонёль.
В руке он держал мёртвую крысу. Мгновение спустя тельце лежало в клетке.
– Ты же вроде из Сеула? Почему мы здесь?
– Ну, тут живёт… – он указал за спину, в сторону мычаний, и шагнул ко мне. – Почему не удивлён? Не боишься? Тебе говорят, не сегодня завтра помрёшь страшной смертью, а ты будто фильм смотришь, – он щёлкнул пальцами у меня перед носом. – Думаешь, Темынь это шутки? Таблеточки свои драгоценные принять забыл? Или наоборот, уелся ими? Как насчёт этого? – он ущипнул меня. – А этого? – толкнул в плечо. – Поверь, уж будь любезен! Иначе тебе конец! Нам всем!
Я подался назад и наступил на динозавра-киборга, издавшего громкий хруст и наверняка после этого почившего. Это полбеды – мне не удалось сохранить равновесие, и я ухватился за штору. Та слетела с крючков и приземлилась к нашим ногам. В комнату ворвался солнечный свет, только и ждал, когда его впустят. Он, не скрывая жадности, пожрал весь мрак, и я увидел маленькое, прячущееся за шкафом создание. Лучи в мгновение ока добрались до него, и жертва завопила, да так, что у меня загудело в голове.
– Ты что натворил? – Чонёль схватился за край добытой непосильным трудом простыни и шагнул в тень.
Сначала всё было совершенно серо. Как если бы меня заставили смотреть на яркий свет, а потом бросили в кромешную тьму. Первым я увидел Чонёля. Он замер в размышлениях. И первым я услышал его голос. «В квартир.. или на ...боту?» – нашёптывал он. Его заглушало мерное тиканье.
Неподалёку стояла невысокая башня, на крыше которой сидел человек. На голову его были надеты часы. Старые, домиком. Маятник на них двигался в такт тиканью. Странный человек шатался по краю крыши, пока не заметил меня. Стрелки на циферблате бешено закрутились. Над ними открылись дверки, и выскочила кукушка. «Ку-ка-реку!» – завопила она на всю округу.
– Вот чёрт! – очнулся от раздумий Чонёль. – Хоть простынь-то на котелок свой накинь! А то сразу видно, что не из этих мест, – он потянул меня за собой. – Гостей они не любят.
Тиканье приближалось, и я оглянулся. Человек с часами вместо головы торопливо спускался с башни, перебирая конечностями, словно паук.
Мы метнулись вдоль по улочке мимо качающихся на ветру домов. Плоские угрюмые облака то носились под ногами, то замедляли ход. В одно из них я провалился, но Чонёль меня удержал.
– Поаккуратнее с Обланьковым болотом! Оно хоть и бродячее, не невидимое ведь! Насмерть бы разбился.
Сверху раздался угрюмый рокот, и я поднял голову. Над нами бушевало море. Волны щетинились и пытались добраться до нас, и пусть они были далеко, от их грозного вида сердце уходило в пятки.
Впереди чернели деревья, однако Чонёль не захотел прятаться в них и свернул. Гадкий лес, по его словам, был гораздо ужаснее существа, что за нами увязалось. Там обитали самые отвратительные из возможных теней.
– Как же мы отсюда выберемся? – спросил я, кутаясь в простыне.
– Найдём нужную дверь, – Чонёль деловито поправил маску и закрутил головой. – А для этого мне необходимо определённая тварь из этого мира.
– А без неё никак?
– Нет, двери у неё на спине. У каждого существа здесь спина – это выход в наш мир. Поэтому очень важно, чтобы сзади у тебя всегда был какой-нибудь рисунок, иначе раскроют в два счёта. А! Вот и оно! – Цветастый шар шатался на единственной лапе из стороны в сторону и печально охал. – Готов?