Я сказал, что знакомый пригласил погостить. Мама испугалась не на шутку и приказала носа из дома не высовывать. Тогда в ход пошли выдумки про общий проект по занятиям, который необходимо сообразить за несколько дней. И конечно же, удобнее было бы от него не отвлекаться, чтобы успеть сделать вовремя. Я пообещал, что прихвачу с собой несколько мешочков с сеном, выданных бабой Верой. Мама вроде бы успокоилась, даже обрадовалась и начала расспрашивать, кто мой друг такой, где мы будем, всё ли необходимое с собой взял, как там мой слуховой аппарат. Я врал, как мог, еле отбился.
– Ты уверен, что всё будет в порядке?
– Ну, конечно, мам! Не волнуйся. Пока.
Ботинки. Сумка. Ключи.
На лестничной площадке появилась баба Вера. Наверняка выглядела в глазок и теперь подстерегала меня, держась за перила.
– Собрался куда?
– Да, к друзьям, – я запер дверь, дёрнул её несколько раз, проверяя по привычке, и повернулся к любопытной соседке. – На пару дней. Или на подольше. Как получится, так что можете не поджидать меня здесь… Ну, это так, к сведению. Конечно же, вы можете делать всё, что пожелаете. Ещё я… я хотел извиниться…
Пока я говорил, старуха достала пузырёк из кармана потрёпанного халата, дрожащей рукой открыла его и, не говоря ни слова, выплеснула содержимое на меня.
В горле поднялся ком, и дышать стало трудно. Кожу зажгло.
– Подурнело? – взбаламутилась старуха и вцепилась в мой локоть.
Снова она со своими оберегами да отварами, никак не угомонится. Не там она «своё зло» – как называл её байки о нечисти папа – ищет, не там.
Я старался не опираться на неё, боялся, что сломаю ей парочку дряхлых костей, но баба Вера оказалась на удивление крепкой.
Она затолкала меня к себе в квартиру, закрылась на замок, и медленно провела на кухню. Перед глазами плыло. Стоять я не мог, и она усадила меня за стол, а сама поставила чайник. Пока я пытался выдавить из себя хотя бы слово, он закипел.
– Выпей! Должно полегчать.
Старуха поставила передо мной чашку. От запаха воротило, но я коснулся губами краешка и глотнул вонючую жижу. Голова закружилась, и уши разрывало от треска.
Я повалился со стула.
– Так и знала! – победоносно вскрикнула старуха. – Нечисть! То-то зло к вам и тянется! Ну ничего! Мне не впервой с такими ладить!
Она взяла книгу с подоконника и пролистала её.
– Мельком видела сегодня в окне тварь в маске. Неужто за тобой пришла? Разгуливать так запросто! Знавала я таких! – она глянула на меня. – Только людей нипочём губите. Чем вот был мой правнук, месяц отроду, виноват? Чем, а? Сами не знаете! Сейчас заварю настой покрепче, чтоб уж точно. Так-то, Глеб! Зря тебя оберегают! Таких нужно травить, как тараканов! Эх! Знала мамка твоя, что что-то с тобой не так. Потому и ходила ко мне. Потому и просила спасти тебя! Жаловалась, что ты ей чужим кажешься. Как будто не от мира сего. Так не от сего и есть, да?
Тело чесалось изнутри. Хотелось содрать кожу и отбросить её подальше. Огонь, прожигавший желудок, потихоньку подбирался ко рту.
– Ты пожил достаточно! – взвизгнула старуха. Тонкие губы растянулись в улыбке. – Определённо больше, чем тебе полагалось.
Глава 4
Не скажу, что меня интересовал пёстрый линолеум, на котором меня угораздило распластаться, вариантов-то особо и не было. Либо это, либо ссохшиеся старушечьи ноги, слегка размытые из-за действия отвара.
Я надеялся, что баба Вера уйдёт в другую комнату, хотя бы на минуту. Не знаю, вдруг решит, что нужно позвать священника или ещё кого. Лишь бы подальше от меня. Однако она торчала у плиты и мурчала себе под нос весёлые мотивы.
– Есть кто-нибудь дома? – раздалось из прихожей.
Старуха замерла. Дверь она точно запирала, так что внутрь никто пробраться не мог. Да и звонят или, по крайней мере, стучат обычно, прежде чем заглянуть.
Я услышал, как булькнула жидкость в пузырьке, который она взяла в одну руку, и лязгнул нож, подхваченный второй. Баба Вера засеменила к незваному гостю, чмокая и ворча, и было в этом нечто обыденное, точно она так каждый день пополудни делала.