От сильной духоты голова пошла кругом.
Я подождал, пока перед глазами перестанут мельтешить чёрные пятна, и поспешил натянуть свалившуюся шляпу. Мы стояли у коряги, за которую зацепился пух какой-то птицы и змеиная кожа.
– Самая ближняя до места, которого нормальные тени избегают, – Чонёль сделал шаг назад. – Это не я придумал! Так в книге было написано.
Лицо опалило раскалённым воздухом, стало трудно дышать.
Пустыня была нам не рада.
Глава 5
Чонёль носился из стороны в сторону – раз чуть не сбил меня с ног – и снимал себя на телефон, даже монопод достал. Его не смущало, что лицо его по-прежнему скрывала маска, а меня до поры до времени не волновало, зачем он вообще этим занимается.
– От дюн тени, – заметил я. – Почему не пробраться через них?
– Сам и пробуй, если такой умный, – притормозил Чонёль и приподнял камеру на телефоне так, чтобы в объектив уместились мы оба. Я отошёл от него. – Песочные тени – тени, создаваемые песком на песке – мнимые. Если в них утонешь, то окажешься не пойми где. Я как-то провалился. Едва с жизнью не распрощался в Гадком лесе.
Вода закончилась. Песок лез в глаза, нос, уши, попал под одежду и лип к вспотевшему телу. Потому ещё немного, и тот Гадкий лес перестал бы пугать. Лучше уж в него, чем здесь.
– Если совсем невмоготу, давай вернёмся? – Чонёль снял пузатый рюкзак. С минуту он рылся в своей свалке, пока не откопал ослепительно белое полотенце. – Кстати, – он прильнул ко мне и сфотографировал нас вместе. – Жаль, сети нет, а то бы сразу и выложил…
– Куда выложил? – прикрыл я обгоревшее на солнце лицо. Он сделал новый снимок. – Ким!
– Я дружу с организаторами нашего фанклуба – и состою в нём, кстати! – он начал притоптывать, так сильно его распирало от гордости, – так что, бывает, посылаю им эксклюзивные снимки с чудесными детьми. Если любовь не подогревать, она остывает!
– Так ты следил за мной?
– Не только за тобой, не драматизируй! Малиша, между прочим, рада была попозировать. У неё натурально получалось делать вид полного неведения, и при этом на снимках она выходила милашкой. Хотя мои фото в любом случае круче! Хочешь глянуть, когда вернёмся?
– Нет, спасибо.
Чонёль снял телефон с палки и с горем пополам, пополам с неразборчивыми бормотаниями привязал к ней полотенце. Затем воткнул покрепче, и на песке появилась тень от флага. Он сунул в неё голову, изучая местность по ту сторону.
– Готово, – поднялся он и торжественно продолжил: – Главное, чтобы это великое сооружение – символ разумности и целеустремлённости рода людского – выстояло до нашего следующего визита, иначе придётся снова топать от той коряги.
На тот момент хотелось быть подальше от пустыни – солнца, сухого ветра и горячего песка, – потому я не испугался его предупреждений.
– Не отправляй это своим дружкам, – глянул я на его телефон. – Темынь, может, и не пользуется интернетом, но моя мама – да.
Чонёль щёлкнул себя напоследок в гордом одиночестве и протянул мне руку.
Комната Лейна стала большим раем, чем раньше. Сумрак и прохлада и повысили настроение, и добавили аппетита. Мы с Чонёлем съели чуть ли не половину содержимого в холодильнике и не переставали удивляться, почему родители Лейна не обращали внимания на то, что их запасы редеют.
– Ты уверен, что мы туда идём? – спросил я, дожевав остатки бутерброда.
Чонёль переписывался по телефону, вольготно развалившись на кровати и дрыгая ногой, а я разлёгся на полу и прижимал к щеке бутылку с холодной водой.
– Этот город должен защищать жителей от нечисти, – напомнил он. – Вроде бы как таинственный весь из себя такой и тому подобное. Думаешь, он отмечен стрелочкой и словами «Сюда! Все, кому не лень!» Я смотрел по теням. Подобраться я к ним не смог, но где-то в тех местах точно есть поселение, не отмеченное на карте. Вот его-то мы пока и ищем. А там видно будет, то или не то.