Он мотком головы указал направление и долго не сводил с нас глаз.
Мы обогнули нехилую часть города, прежде чем отыскали дорогу. Здешние жители вытоптали узкую тропинку от ворот до раскалённого песка. Оно и понятно. Им незачем было покидать эти стены, по крайней мере, так часто, чтобы проложить нормальный путь. Если постараться, можно было заметить и тонкую колею от колёс, вероятно, телег по оба края от тропы – что-то ввозили или вывозили из города, опять же редко, чтобы дорога получилась нормальной.
Чонёль на радостях побежал по тропе, но задохнулся на первых же шагах.
– Здесь должен быть другой ход, – заверил он, не поборов до конца приступ демонстративного кашля. Ей-богу, того и гляди помрёт. – В таких закрытых городах всегда должны быть секретные ходы. Отступления всякие и тому подобное. В кино такое видел. Навостри-ка ушки! Чего-нибудь да и уловишь своим радаром.
– Это так не работает. Если слуховой аппарат снять, я буду слышать всё, – объяснил я. – А пока он на мне, никакой шум меня не беспокоит. Ну, или беспокоит несильно.
– То есть портишь слух этой штукой? Она тебе нужна для этого? – Он сперва тронул рожок, с помощью которого крепился жучок, как бы просто так, из любопытства, а затем вырвал прибор из уха.
От внезапного наплыва звуков в голове помутнело. Я рухнул было на песок, но Чонёль меня удержал.
– Верни, – я потянулся за жучком.
– Успокойся! Да успокойся же! Не отдам! Не отдам, пока не сделаешь, как говорю! Не велика тебе разница – здесь помирать или под лапой Темыни?
Я через силу прислушался. Ветер, сухой и острый. Травы грозно шипят и шелестят. За стеной шаги и голоса. Кто-то разбил то ли кружку, то ли тарелку… Стоп. Отзвуки возни под полем. Объёмные, гулкие. Разносятся точно не по крохотным норкам.
Я присел у места, где они были слышны отчётливее и загрёб горячий песок руками. Под ним оказался люк.
– Полезем? – глянул я с недоверием на тенеходца.
– Ну конечно, полезем. Не зря же искали!
Чонёль очистил его и открыл, кряхтя от напряжения.
Мы спустились в катакомбы по узкой каменной лестнице. Внизу не осталось и следа от духоты. Вонь от трав тоже ослабла.
Чонёль достал фонарик и постучал им по ступеньке. Тот немного помигал и заработал. Не желая блуждать до бесконечности, как он сам заявил, тенеходец выкопал из своих запасов фломастер, ртом оторвал колпачок, нарисовал на стене стрелку, пронумеровал её, и мы со спокойной душой побрели вглубь коридоров.
Наши шаги громыхали по подземным лабиринтам, пугая здешних зверьков. Иногда мы останавливались, уверенные в том, что слишком шумим и нас разоблачили. Что неизвестно на что, но тем не менее озлобленные горожане здесь и сейчас нас схватят.
Местами песок просачивался через щели в стенах.
– Вот ведь гадость! – бранился Чонёль. – Он мне все тени попортил! Куда идти? Не понимаю! Мы заблудились? Мы же не помрём здесь? – Мне песок не мешал слушать город. Странным было другое – вроде и расстояние небольшое, а шли мы долго. – Если сейчас не выберемся, я начну крушить всё, что попадётся! Это я обещать могу, – подтянул рюкзак Чонёль. – Тяжко-то как! Ух! Уф! Всё здесь разнесу до последнего камушка! Ну, отлично! Куда теперь?
Новый поворот привёл нас к развилке. Шаг направо, и меня чуть не стошнило. Тишина ударила по макушке и на мгновение лишила всяких чувств.
– Не буди лихо… Не буди лихо… – забормотал я.
– Чего? – взвизгнул Чонёль. – Услышал чего?
– Туда нам, – пошёл я налево. – И не ори. Мало ли кто здесь бродит, помимо нас.
Безмолвные места таят в себе больше угрозы, чем может показаться. Их беззвучие невольно даёт знак, есть там что-то, притаилось впереди и заставляет всё вокруг быть тихим.
Из глубин коридоров полетел вопль. Он разбивал тишину – она срасталась за ним с завидным рвением, – мчался в спину, и я не заметил, как оказался на земле, когда он нас настиг. Я затыкал уши, как мог, но стоны перегоняли друг друга, бесились и впивались в голову.
– Что с тобой? – заскакал вокруг меня Чонёль.
– Давай выберемся уже отсюда, – выдавил я, когда вопль прекратился. – Отдай, – я протянул руку. Тенеходец вернул жучок и суетливо помог подняться. – Туда. Поскорее.