Лейн всё меньше обращал на нас внимание, считая искусственные звёзды, а мои пальцы крепче сжимали драгоценные бумажки.
– Мы потом вернём, – запихнул я деньги в кошелёк. – И тебя тоже! – глянул я на Лейна. – Поняли?
Чонёль встал по стойке смирно, отдал честь и важно кивнул. Его приятель без тени сожаления принялся выключать компьютер.
– Ну что? – тенеходец хлопнул в ладоши и осмотрел комнату. – Всё взяли?
Лейн кивнул на потолок.
– Навряд ли нам это надо, – сказал я.
– Он без него не уснёт. Будем упиваться его воплями ночами напролёт! Та ещё романтика, скажу тебе!
Светильник был прикручен к полу. Чонёль провозился с ним не меньше часа. За это время мама Лейна успела вернуться с йоги и приготовить ужин. Она то и дело заглядывала в комнату. Пришлось на время снять жучок – уж лучше по своей воле, чем если отнимут – и слушать весь шум, что разрывал мой мозг на части несколько минут спустя. Зато всякий раз, когда я улавливал шаги, направляющиеся к нам, то предупреждал Чонёля, а сам прятался, так что мама не видела никого, кроме своего спокойного, как удав, сына. Я с ужасом отметил, что тенеходец был прав. Мы могли неплохо обманывать людей.
Он наконец разобрался с ночником и запихивал его в сумку Лейна, когда я спросил:
– А что в нём такого? Почему без него не уснуть?
– Сделан на заказ… – Чонёль умолк – в сумке что-то треснуло. Он испуганно переворошил содержимое. Слава богу, ночник был цел, но одна из банок с арахисовым маслом треснула. – На нём изображено расположение звёзд в ночь нашего рождения. Думаю, именно поэтому в комнате так уютно. – Я глянул на пустой потолок и вынужден был согласиться. – Нам всем. Лейн, ты на необитаемый остров собрался? Зачем столько жрачки? Эти оставим здесь. Ну, – предупредил Чонёль, застёгивая сумку, – сперва вещи! – Когда все трое стояли на убийственном пекле, он скомандовал: – Мамина радость, несёшь барахло Лейна!
Лейну катакомбы понравились. Он мычал без передышки, тыкая пальцами в каменные плиты стен. Хоть кому-то радость!
Я предложил выбраться поближе к воротам, чтобы наше появление не выглядело подозрительным. Люди должны были увидеть, что мы не из воздуха возникли, а прошли через испытание вонью и звенящими стенами. Иначе, боюсь, нас бы выловили и подвергли тем пыткам, что изображались в Кошмарнице.
Не с одной попытки, но мы высунулись из-под нужной крышки и благополучно вылезли за бирюзовой колонной, возвышающейся у ворот. Чонёль выскочил первым, заверив, что он единственный, кто разведает обстановку и не попадётся. В общем-то, он неплохо справился.
Я надел шляпу и натянул на лицо так, чтобы его трудно было рассмотреть. Затем нацепил солнцезащитные очки и поднял ворот куртки, закрепив за него огромные наушники. До чего же жарко!
– Что с тобой? – проворчал Чонёль.
– Маскируюсь. Если в городе даже краем уха слышали про Чудо, то и о том, кто мы такие здесь тоже знают. С Лейном что делать будем?
– Он из дому ни разу в жизни не выходил. Его ни разу не печатали в газете и в передачах не показывали. Я тоже ни единой его фоточки не выкладывал. Пускай идёт, как хочет! Не признают.
Я зря надеялся, что мы не привлечём к себе внимания. Скрип чемодана разносился по всему городу. Лейн тоже не желал быть тихоней. Он срывался к камням у люков и норовил набить ими карманы. Когда мы его оттаскивали, он находил новый способ нас помучить: мычал и стонал, недовольный солнечными лучами, при этом срывал капюшон всякий раз, когда я умудрялся натянуть его на кудрявую башку. Пришлось раскрыть над ним зонт.
Горожане останавливались и наблюдали за нами. Сквозь их недоумённый шёпот я услышал барабан. Чьи-то пальцы шутливо стучали по нему. Перед глазами коброй завилась серебристая нить.