– А папа?
– Ушёл пораньше, пока я возилась с твоим аппаратом, так сказать, под шумок. Не забудь! Сперва исторический кружок. Потом бассейн…
–… англский и алгбра, – поднялся я из-за стола и схватился за рюкзак.
– Прекрати бубнить! И не сутулься. Ну? Таблетки не забыл принять?
Я достал из рюкзака два пузырька и тряхнул их по привычке – почти пустые. В этот раз мама не причитала, лишь помотала головой и налила стакан воды.
– Запивай быстрее! Глаз да глаз за тобой нужен. Или хочешь, чтобы тебя все сумасшедшим считали?
– Век теперь припоминать будешь? Слышала бы ты, что я слышу, – указал я на ухо для наглядности и вернул маме пустой стакан, – не такое бы запела!
Не успел я переступить через порог, как наткнулся на соседку.
– Хорошо ли спалось?
Её любимый вопрос, а всё потому, что мама верила в страшилки про плохую ауру в нашем доме. Мол, оттого-то и кошмары часто снятся и дела не делаются. Плач ребёнка раздавался из её квартиры. Жаль, что он не сделал старуху более занятой и менее любопытной.
Если признаюсь, что плохо, она начнёт предлагать снадобья и заговоры, не отцепишься. Потому прозвучал давно заученный ответ:
– Хорошо, баба Вера.
Уже во дворе я надел поверх слухового аппарата наушники. «Прослушивание музыки с высокой громкостью в течение длительного времени может вызывать проблемы со слухом» предупредил телефон. Отлично! Двойную порцию, пожалуйста!
Песня заиграла, и мне стало легче. Теперь аппарату не нужно было выделять ближние звуки. Он полностью сосредоточился на музыке и не трещал.
«В конце двухтысячных годов, – повторял я в уме события, заданные на сегодня, – состоялось несколько встреч и большинство передовых стран заявило, что наконец оправилось от последствий болезни Хоспеса, в народе прозванной болезнью сна. Многие государственные деятели заявили, что не позволят подобному повториться, однако причины «чумы двадцать первого века», унёсшей жизни трети населения Земли, до сих пор не раскрыты».
По спине ни с того ни сего пошли мурашки. Тёплое утро провалилось в холод ночи. Я не должен был, но услышал – словно это способность уже не ушей, а всего тела, – как за спиной меня нагоняет ветер. Туча медленно застилала солнце, отбрасывая чёрную тень на землю. Неприятное сращивание ветра и темноты ощущалось кожей. Не просто капризы погоды, а огромное, способное заглотить жертву целиком существо. Деревья начали громко шуршать, и чем ближе было их шипение, тем больше оно напоминало слова.
– Отдай… – Жучки в ушах затрещали, пожирая и музыку, и обрывки фраз. – Отдай мне… Отдай её мне!
Вязкая тень затопила улицу.
Ветер ударил в спину мусором с обочины.
– …наступающим днём рождения, – протягивал руку прохожий. Я пожал её, хотя мелкая дрожь ещё не отпустила, да и голос его мешался с прочим гомоном. – Чуда в твою жизнь!
– И в вашу.
– Уже-уже, чудо-ребёнка ведь не каждый день на улице встретишь. Семь лет удачи мне теперь. Семь лет! Можно фото с тобой? Если скажу своим, не поверят! Сейчас, всего секундочку! Камеру на телефоне настрою… Вот и всё! Спасибо!
Я кивнул на прощание, не понимая, в какую сторону он пошёл, а сам не двинулся с места, пока знакомая мелодия в наушниках не стала единственным, что я слышал.
Домой я вернулся к вечеру, засветло, еле ноги доволок. Занятия закончились раньше – сегодня фонари не зажигались, весь город собирался ждать появления мистической кометы в темноте. На двери в мою комнату висели плакаты: «Осторожно! Вы входите в зону днерождественских чудес!» и «Чудо №1» – под вторым поблёскивало приклеенное скотчем карманное зеркало.
Письменный стол был завален фломастерами, цветными ручками и листами с неудавшимися поздравлениями. Я прибрал их и заодно поправил учебники. Фигурка на книжной полке стояла неровно, а значит, родители успели порыться и там, однако поставили вещи на свои места. И на том спасибо.